Горрык сделал паузу, давая эльфам
время, чтобы дописать поучительную историю его взаимоотношений с
шаманом.
— Я говорю: строй Рычача, делай что
хочешь, дай только нам в этот город войти. А то все попрятались за
стенами и воевать не хотят. Я же вижу, ребятам нашим уже невмоготу,
давно настоящих сражений не было, хочется силушкой помериться
орочьей! Уже между собой начинают бодаться, нехорошо. Ну, Рычача,
значит, каких-то рабов своих порасспрашивал, наобещал им чего-то, и
те ему построили отличный таран. Ворота ломает, одно загляденье!
Огромное бревно они значит подвесили, раскачивают его и
БА-А-АБА-А-АХ! Воротам кирдык. Только к воротам подойти сложно,
таран он тяжёлый, а люди со стен всё стреляют и стреляют из лукав.
Масло кипящее льют, камни кидают. Злые они, эти люди, — пожаловался
на противников Орды Горрык.
Записывающие рассуждения орка
правдисты спорить не стали.
— Но мы тогда над тараном крышу
построили, щитов по бокам накрепили, всё как у нормальных людей.
Чего так смотрите косо? Я, когда молодой был, наёмником пару раз на
войнушку королевства какого-то нанимался. Платили там хорошо,
кормили, делать ничего не надо, только иногда других людей убивать.
Так что я знаю, как надо правильно воевать. Так всем в Эльфланде
своём и скажите: Горрык — это вам не какой-нибудь дикий варвар, а
культурный орк. Эрекци…Рычача, как там это слово дурацкое? Да,
эрудированный я, Орде повезло.
Горрык подозвал жестом одного из
рабов, приказал принести ему эля.
— У них там в погребах столько выпивки вкусной… Не пьянит ни
разу вообще, но приятно. Что мы сделали с горожанами и защитниками
замка? Ну право, что мы звери какие-то, чтобы всех убивать?! Женщин
изнасиловали, младенцев сожрали, остальных всех согнали на поле.
Завтра Рычача придёт, умненьких себе отберёт, остальные нам
прислуживать будут. Мы, орки, народ кочевой, на одном месте долго
не можем сидеть. Варги, носорожки, да и сами ребята быстро загадят
самую чистую степь. Надо всё время двигаться, чтобы в дерьме не
увязнуть. Но теперь мы сможем более оседлый образ жизни вести — у
нас есть людишки, они за нами говно уберут.
Люди не совершают революцию
охотно, как и войну. Разница, однако, та, что в войне решающую роль
играет принуждение; в революции же принуждения нет, если не считать
принуждения обстоятельств. Революция происходит тогда, когда не
остается другого пути.