— Бес! Тварь! В проклятого Гёсси всилился деман. Тварь! Ни трожь
стикло! Тварь!.. — неистовствовал Дон Ки Хот.
Оставляя на окне кровавые разводы, перемешанные с продуктами
жизнедеятельности, смелый птиц не сдавался, и со все большим
упорством брал нашу квартиру на аббордаж.
— Я за ружьём! — подскочив и едва не свалив все со стола, бешено
вертящий глазами китаец покатился в сторону кладовки. А меж тем,
голубь, изрядно побитый, с заплывшими от ярости глазами, с погнутым
клювом, и каким-то листом, зажатым в лапках, почти разрушил
преграду.
Ещё чуть-чуть и… звон стекла, крики, визги, ругань на японском.
А пока все были отвлечены на испустившего дух гордого птица, в мои
руки само собой переплывает, как оказалось, волшебное письмо, в
котором говорится, что меня зачисляют в некую Волшебную Академию
«Колдотворец».
Из задумчивого чтения выводит оглушительный звук картечи и
зверский звон в ушах.
— Всё! Долеталась! Тварь! — сплюнул Дон Ки Хот, расхуярив пол и
вместе с тем потолок соседям из огромного дробовика, с грозным
названием КС-23. Почесав сиську, он перевел взгляд на меня, — а ти,
паразит, приберись пока здесь. И… щито это у тибя в руках… Ах! Эта
Магия? Тварь! Это видь магия? Призняйся? Тварь!
Неделя прошла на нервах. Чем там был недоволен Дон Ки Хот, я так
и не выяснил, ибо встроенным переводчиком с
китайско-русско-узбекского не обладал. Однако сам факт того, что
творилось нечто за гранью, чувствовал. И в чем-то даже был
солидарен с китайцем.
Ну невозможно работать над сложным темным ритуалом, когда в твою
дверь долбит писклявая азиатка, чьё окно, в свою очередь, долбит
Хаттов голубь! Чего эти пернатые почтальоны от меня хотят? Я ведь
все уже прочитал!
И вот опять! Пока жирный китаец на работе, а его жена принимает
ванну, на столе сидит важный птиц со своим сраным письмом и
гопнотизирует мой затылок своим укуренным взглядом.
— Курлык-Курлык?
Мне честно говоря подобное надоело. Раз администрация
Колдотворца не понимает, что не стоит так яро наседать на честного
человека… а я им уже писал, чтобы прекращали присылать письма…
будем изучать древний как проституция язык.
Язык боли!
Наказав голубю ждать и забрав из комнаты родителей несколько
интересных приспособлений, я вернулся на кухню, схватил ничего не
подозревающего ублюдка за крылья и мрачно ему пообещал: