– Это провал! – обожгло его. – Это безумный безусловный провал.
Полгода назад Зельц купил на блошином рынке медный бюстик Адольфа Гитлера. Каждый раз, приходя с работы, Зельц давал бюстику пару щелбанов и таскал за нос. И вот сейчас весь бюстик был темно-коричневого цвета, зато нос блестел, сверкая отраженным электрическим светом. От внимательного взгляда не укрылось бы такое несовпадение. Зельц на цыпочках сбегал в кладовку за наждачной бумагой и стал приводить бюстик в порядок. Он тер его впалые щеки, уши, челку, тонкие губы, шею, глаза, снова шею, пока бюстик не засиял, как золотой телец.
– Можно войти? – услышал вдруг Зельц за спиной тихий голос.
В ужасе Зельц обернулся: перед ним стоял Шнайдер. Сколько времени он уже здесь, подумал Зельц, что он подумал обо мне? Почему он сегодня в форме СС? Куда деть бюст? Проклятый Гитлер! И кто это девчонка с ним?
– Не переживайте, я знаю, что такое маскировка, – кивнул Шнайдер. – Так мы можем войти?
– Да, конечно, конечно, проходите, я вас ждал, вот, прибирался, и…
– Ясненько. Позволь, тебе, Кэт, представить, хозяина дома – герра Зельца. Очень, очень умный и интересный человек.
Кэт мило улыбнулась и подала руку. Она была очаровательна, Зельц решил, что было бы хорошо ее трахнуть.
– Очень приятно, – сказал он. – Кристоф Зельц, лейтенант.
– Кэт Хоффнунг.
– Проходите, пожалуйста, – застенчиво улыбнулся Зельц.
Шнайдер и Кэт повесили аккуратно плащи (черный и голубой) и сели на диван.
– Хотите, музыку поставлю? – спросил Зельц.
– Кэт, ты что любишь слушать? – спросил Шнайдер.
Кэт пожала плечами.
– Тогда что-нибудь легкое, Моцарта какого-нибудь, – Шнайдер сделал неопределенный жест рукой. – Есть Моцарт у вас?
Зельц стал возиться с граммофоном, и вдруг из него рявкнула на полную громкость Тридцать девятая симфония. Все вздрогнули.
– Простите, простите, – засуетился Зельц. – Не на ту кнопку нажал. Черт, сейчас еще соседи придут жаловаться.
– Ладно, не надо музыки, – сказал Шнайдер. – Присаживайтесь лучше сюда, расскажите, как ваши дела.
– Да ничего, – Зельц осторожно присел на край дивана.
– Как родители ваши? Здоровы?
– Да вроде ничего, – Зельц почему-то покосился на Кэт.
Он только сейчас заметил, что она, в отличие от немок, всегда одевавшихся только в серое, черное и белое, была одета в голубое платье.