– О Боже! – судорожно крикнул Зельц.
Он бежал, уворачиваясь от острых, колючих веток, холодный воздух резал ему горло, в бок словно вонзили шило, под печень, почки или что там есть.
– Спасите, – заорал Зельц, спотыкаясь, – спасите!
Он пробежал еще два шага, падая и пытаясь удержать равновесие, но все-таки не удержался и упал вперед. Колени и локти обожгло гравием, очки отлетели на камни. Зельц быстро перевернулся на спину, выставив вперед руки, чтобы защититься, спрятаться, сделать хоть что-нибудь против того, кто бежал за ним. А этот кто-то уже понял, что Зельцу не уйти, и он перешел на шаг: спокойный, неспешный ужасный шаг.
– Нет! – крикнул Зельц отчаянно. – Не надо!
Темный силуэт надвинулся, заслонив свет луны, и в мрачной тишине ночного парка зазвучал угрожающий голос:
– Меня зовут Александр Шнайдер.
Полковник СС Александр Шнайдер был сверхчеловеком. Он цитировал страницами Ницше и "Майн Кампф", выиграл в тридцать девятом году чемпионат Берлина по теннису, его переводами Апулея зачитывалась вся канцелярия.Успехи Шнайдера в йоге потрясали: когда он сидел в лотосе, казалось, что сам Будда сошел с небес. После покорения Франции Шнайдер на свое сорокалетие поднялся на Момблан, где нарисовал картину "Утро в горах". Геббельс повесил потом это полотно у себя в гостиной на почетном месте. На каждой вечеринке герр Шнайдер пил, шутил и танцевал за пятерых, и дамы были в восторге от голубоглазого красавца, а на следующее утро полковник был свеж, бодр и готов к новым подвигам во имя Рейха. А уж когда на своем последнем дне рождения Шелленберга он сел за рояль и взял первые аккорды "Песни немцев", все прослезились, ведь не было в тот момент на свете человека чудесней, чем полковник Александр Шнайдер.
Так же, как и другой, самый главный сверхчеловек, герр Шнайдер не был женат, но сегодня утром у него появилась подружка, фрау Бауэр. Она была среднего роста, слегка полновата, и с очень здоровым цветом лица. Два года назад ее супруг, слесарь шестого разряда Стефан Бауэр, скончался от гнойного аппендицита, но с деньгами после его смерти, слава богу, проблем не возникло. Ее сын Генрих Бауэр, который работал инженером-технологом на Сименсе, перечислял ей треть зарплаты, а когда его призвали на фронт, государство начало выплачивать ей маленькую пенсию. Фрау Бауэр уважали все соседи: она была женщина консервативная, всегда очень аккуратно одетая, с развитым чувством собственного достоинства.