Интерьеры у них были хорошие — ремонт, видно, недавно сделали.
Все эдакое сглаженное, ровное, никакого привычного конструктивизма,
только успокаивающий нервы биодизайн. Китайцы разрабатывали, небось
— все для дорогого брата-гегемона. Китайцу нынче везде у нас
дорога, китайцу везде почет. Хотя…
Суровые каменные фигуры в стенных нишах к творчеству азиатов
отношения не имели. Это уже наше, народное. В память героическим
предшественникам от благодарных потомков. И, что характерно, никто
у предшественников не интересовался, нужна ли им эта благодарность.
Целая скульптурная группа — на заднем плане героический и
безмолвный Сталин-защитник в широком плаще, которого он никогда не
носил. В центре — Первые Бессмертные: Берия, Маленков, Микоян,
Жуков, Чапаев*, еще кто-то со смазанным плоским лицом, Булганин,
наверное. На первом плане — Могучий Резерв, орлы современности:
Брежнев, Подгорный, Косыгин, Андропов, Громыко, Щербицкий,
Машеров**… Из всех изображенных по-настоящему жалко было только
Сталина — буквально полгода не дожил старик до падения артефакта, а
так мог бы сейчас в Сверхразуме тусоваться с остальными. Интересно,
стало бы от этого вокруг лучше?
— Я не заказывал, — ответил на невысказанный вопрос первый
зампред. — Из Региона Два прислали, из Лахти, местная
компартия.
И впрямь не китайцы. То-то у всех лица такие эпические, будто у
титанов. Надо думать, реальные прототипы ухахатываются, глядя на
этот театр юного зрителя. Хорошо, что на втором этаже долго мы не
шли, а завернули вместо этого в первую же дверь налево, быстро
просканировали сетчатку (точнее, я просканировал, Космос Иваныч же
не покидал пределов горкома, ему это было не обязательно) и
проследовали в кабинет. Площадью он был примерно как квартира в
новых микрорайонах за Днепром, и накажи меня кибермозг, если в вон
том роскошном раскладном кресле Светозаров не пялил своих
секретарш. Наверняка ведь пялил, сучек.
— Чай будешь, Клим? — Космос Иваныч пытался быть любезным, и я
впервые сообразил, что это значит. — Смотри, какую штуку мне тут
недавно установили…
Он хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику кресла. За стеной
что-то заскрежетало.
— Не разработался еще, — пояснил зампред.
— Чайник?
— Персек. Персональный секретарь, так его назвали. Железный
дровосек.
Стена с деревянными панелями раздвинулась, как занавес; из
темноты выкатился блестящий темно-лиловый шар в метр диаметром.
Лакированное покрытие поблескивало в излишне ярком свете ламп, в
«северном полушарии» имелась плоская скошенная панель, а в районе
«экватора» было натыкано черных отверстий, похожих на
объективы.