— Вы продолжайте, пожалуйста, — сказал я. Зампред кашлянул.
Очень ему не хотелось продолжать. Но не продолжать было еще
хуже.
Важные люди начали обсуждать свои дела. Зачем-то им понадобилось
это делать глубокой ночью на даче под Круковом. А Диане и Артуру
пришло в голову, что подслушать эти беседы будет отличной идеей.
Дальше история становилась совсем туманной. Ребята подкрались
достаточно близко, чтобы стать свидетелями разговора. И услышали
что-то. Что-то настолько важное, что, когда факт утечки выяснился,
важных людей натурально затрясло.
— Их поймали?
— Нет, — покачал головой Светозаров. — Если бы так, мы бы сейчас
не разговаривали. Нам бы не дали даже покинуть Круков. Нет, не
поймали. Артур, дурачок, заикнулся потом перед дедом… Возможно, ему
просто стерли личность — это был бы идеальный вариант. Но если его
память считана, и органам известно, что Диана была с ним…
— То есть пока это не известно?
— Не известно наверняка. Мы под подозрением. Но со дня на день
вопрос будет решен. Если бы дочь кого-то из моих подчиненных… Лично
я бы, конечно, поступил иначе, но эти, ты же помнишь...
— Психопаты, я понял. Но зачем вы так хотите узнать, что именно
Диана подслушала? Как я понимаю, это совершенно секретная
информация, гостайна. Зачем вам в списки смертников?
— Для шантажа, — охотно объяснил Космос Иванович. — Мое молчание
в обмен на неприкосновенность. Про меня много чего известно, но все
знают, что своего слова я не нарушаю. А решат ухайдокать — в
европейской прессе всплывут материалы дачных переговоров, и тогда
их чертова феодальная демократия получит на руки такой козырь…
— Да у них и так вроде козырей по горло, — сказал я. Машина уже
подъезжала к центру города: времени на разговоры оставалось мало. —
Наш родимый тоталитаризм в тех краях не в почете.
Светозаров хмыкнул.
— Эх, Клим, Клим… Ты видел, что творится в Европе? Бывал
там?
— Не сложилось как-то. Я, понимаете, невыездной специалист.
Форму подписывал, тринадцать-бэ.
— Ну, а я бывал, неоднократно. Там ад, веришь мне, Клим?
— Космос Иванович! Вы же зампред исполкома, член партии с
семьдесят шестого года, кандидат в Политбюро, городская легенда,
лучший из лучших! Да ни единому слову!
— И когда газеты пишут про «пост-средневековье», тоже не
веришь?
— Тоже. Просто иносказание. Пост-средневековье — это капитализм,
чего тут думать-то?