— Уголовщину вы какую-то задумали, Космос Иваныч, — пробормотал
я, с ужасом врубаясь-таки в гнусный план зампреда. На дворе ночь, а
я — стопроцентный, гиперпозитивный жаворонок. Мозговая активность
уже начала свое снижение, а через час максимум я уже два слова не
смогу толком связать — и эта продуманная сволочь в два счета убедит
меня хоть в том, что в Уганде живут разумные пингвины, жаждущие
интернациональной помощи, хоть в чем угодно. В том числе и что ради
общего блага можно раскроить кувалдой светлую головку милой
сероглазой Дианы.
— Тебя это смущает? — вежливо усмехнулся Светозаров. Я
сообразил, что не все еще потеряно.
— Меня мало что может смутить, я давно на вас работаю. Хотелось
бы нормальной оплаты, а после того, как сговоримся на этот счет,
внятного описания грядущей работы. Пока что я сплошь в
непонятках.
— Тройная ставка, Клим, — легко сказал Космос Иванович. — И при
этом никакой срочности, можно работать расслабленно. Суммы ты
помнишь. Некоторые и за год столько не зарабатывают, сколько ты
можешь за один этот заказ.
— Это разве что волки, да и то потому, что бесплатно работают…
Как насчет десятикратной?
— Иди к черту, Клим.
— Что ж, нет так нет. Вы меня к себе вызвали, не наоборот. Я
вольнонаемный специалист, вправе определять размер ставки. А дело
ваше скверно попахивает, Космос Иваныч. Я бы даже сказал —
смердит.
Я поднялся.
— Так что до свиданья, значит. Доброго здоровьица.
— Ты все равно подумай, Клим, — сказал он после недолгого
молчания, когда мы уже спускались вниз: хороший хозяин выпроваживал
загулявшего гостя — так это выглядело. — Десять ставок — это ты,
конечно, загнул, а насчет, скажем, пяти — можем обсудить. Плюс моя
вечная и глубокая благодарность в случае успеха — это тоже кое-что
значит. Ты не спеши. Время покамест терпит.
— Посмотрим, — вяло сказал я. Опять навалилась дикая усталость,
моргать получалось только с полуминутными перерывами, глаза один
хрен таращились в освещенную пустоту. Светозаров поглядывал на меня
задумчиво. Много позже я понял: он знал, что я соглашусь. Они давно
следили за мной и знали все: и что других вариантов у меня нет, и
что я уже четыре месяца в завязке, и насчет девчонок. Все.
— Посмотри, Клим, — сказал он покладисто. — Посмотри.
Так я и ввязался в эту историю.
***
Домой припёрся уже совсем поздно — или, может, рано, как
посмотреть. Прижимистый Светозаров отказался давать мне служебную
машину до дома — сутки уже сменились, и это означало оплачивать
водителю новый трудовой день, эксплуатировать человеческое существо
и тратить казенные деньги.