Я впервые посмотрел под таким углом и теперь с удивлением
разглядывал привратницу.
Животное – это ведь от слова «живот». А живот – там зарождается
дитя и там женщина его вынашивает. Живот и жизнь – связаны.
Я обалдел от нахлынувших мыслей и не сразу понял, что за столом
стало тихо.
Все сидели с серьёзными лицами.
И тут ко мне на колени запрыгнул Дёма. Это было неожиданно – я
уже приучил себя думать, что Дёма не мой.
Котёнок встал на задние лапы и ткнулся мордочкой мне в лицо.
Его простая ласка, словно искра, зажгла в душе солнышко. Оно
засияло, и я вдруг понял, что всё будет хорошо, мы выберемся
отсюда. Не знаю как, но выберемся.
Я не стал откладывать дело в долгий ящик и спросил у
Бабы-яги:
– Скажите, как нам можно вернуться в мир живых?
– В мир живых можно только родиться, – ответила Баба-яга. –
Другого пути нет.
Простая и очевидная истина. Баба-яга права – путь только такой.
Я это чувствовал нутром.
– Но мы и так вроде живы?.. – неуверенно спросил Артём.
– Да, живы, – ответила Баба-яга. И добавила: – Но когда вы
провалились в мир мёртвых, то умерли для мира живых. И вам нужно
заново родиться.
Я перехватил короткий взгляд Бабы-яги и оглянулся на печь.
Большая, как утроба, казалось, она слушала наш разговор!
«В сказках, – давя шевельнувшуюся боязнь, сказал я себе, – в
печку Баба-яга сажала не Иванов, а мелких и непослушных Ванечек.
Где эти сопливые и где мы?.. Пусть даже не думает!»
Я непроизвольно посмотрел на охапку дров, принесённых
Бабой-ягой.
Блин, мы все для неё неразумные Ванечки! Даже Боря с Игорем
Петровичем! Разве что кроме Даждьбога с Лелей. И то – ещё как
посмотреть! Я ведь не видел Бабу-ягу в её истинном обличье…
Что толку строить предположения? И я снова спросил у
Бабы-яги:
– Как нам родиться заново?
– Через мою печь, – подтвердила Баба-яга мои худшие
опасения.
– Но в сказках вы зажариваете маленьких…
– Перепекаю, – оборвала Баба-яга. – Возвращаю к жизни слабых и
больных, тех, кто заглянул за черту.
– Ключевое тут: возвращаете к жизни, – пробормотал Боря. Он тоже
рассматривал печь.
– Это единственный выход? – спросил Артём.
Баба-яга кивнула.
– А почему вы сразу нам не сказали? – поинтересовался
Николай.
– Потому, что вы должны были созреть для перерождения, –
ответила Баба-яга.
– Вы нас как мариновать будете: в майонезе или в кефире? Или во
фритюре зажарите? – пряча за спину дрожащие руки, спросил
побледневший Мишка.