– Настоящая древняя тварь – хорошая
работа, сын, – старый кондес бросил довольный взгляд на
представителя герцога.
–
Но это не главное, – продолжил Диего, не дождавшись реакции от
Виктора. – После иелчу мы встретились со стаей волков,
и…
По
знаку младшего де Полопа, Анваро выложил на стол два пульсирующих
комка плоти.
–
Это сердца? – выдохнул кондес. Даже Виктор Альба отставил свой
бокал и с интересом осмотрел добычу.
–
Выглядят необычно, – он прищурился. – Сердце, которое не умерло
даже через несколько часов после изъятия. Причем сразу два! Хорошая
добыча… Только откуда на них эти белые прожилки?
Я
почувствовал, как Диего сжал челюсти, чтобы не улыбнуться. Да, он
смог заинтересовать и посланника герцога, и молодую кондессу,
которая от волнения прикусила губу и сама не заметила, как на ней
выступила маленькая капля крови. Молодой де Полоп принялся
рассказывать о врагах, с которыми мы столкнулись, победе, которая
была бы невозможна без чистоты их рода, и о Братстве, помощь
которого пришлось принять.
На последних словах поднялся
сидевший до этого в углу мужчина. Капюшон – значит, монах, и с
аурой чистоты, которой он прошелся по каждому из нас – значит, из
обычной церкви. Он прислушался к каким-то своим ощущениям, а потом
так же бесшумно опустился на место, растворяясь в тенях. Раньше я
никогда не боялся священников, но тут прямо мурашки по спине
побежали, а рука невольно скользнула к серебряному кошельку.
–
Значит, странные волки, которых назвали нежитью? – Виктор Альба
встал и подошел к столу, где лежали сердца.
Рука посланника засветилась
чистотой, разгоняя легкий полумрак обеденного зала, а потом резко
выросла раза в два. Раздался тихий девичий вскрик. Я тоже во все
глаза смотрел за истинным проявлением чистоты древнего рода. Альба
сначала полностью изгнал скверну вокруг себя, а потом в этом
пространстве пробудил кровь, частично принимая свою вторую
форму.
Его рука оказалась покрыта зелеными
пластинами брони, на стыках которой проступало что-то черное. Так
хотелось узнать, что же это, но… Альба протянул руку и коснулся
сердца младшего волка. На его измененных пальцах выступили когти,
проткнув дрожащую плоть, и тот же миг сердце взорвалось, оставив
после себя облако зеленого дыма.
– Действительно не скверна, –
задумчиво сказал Альба, а потом вспыхнул, меняясь полностью.