На высоком челе Искрова под огненно-рыжей шевелюрой пролегла
складка задумчивости. Что называется, и хочется, и колется…
- Третье Отделение нас прикроет?
- Уверен – да. Причём официально. Невместно служить под началом
родного дяди, но разово выполнить поручение, коль оказался в нужном
месте в нужное время – то почему бы и нет. Сейчас отправлюсь к
Горчакову и сообщу, что Львова по-прежнему нужна для дела. А через
неё налажу сношение с охранкой.
- Сношение…
- Пошляк ты, ваше благородие! Связистки неприкосновенны, заруби
на конопатом носу. Не только она с нами будет, монах притащил чеков
и векселей на десятки тысяч, и снова пригласить Сэвиджа не составит
труда. Естественно, за старшего – я. И так, ты со мной?
Искров поколебался ещё несколько секунд.
- Чувствую, что совершаю главную и самую большую глупость в
жизни. Но если откажусь и останусь в Ново-Йорке под подолом у
Горчакова, всю эту жизнь буду сожалеть.
Штабс-ротмистр удовлетворённо кивнул. Другого он не ожидал.
Безродным Одарённым, не имеющим высоких покровителей на Олимпе
Торжка, шанс на успех выпадает редко. Глупо им не
воспользоваться.
Больше всего в усадьбе-крепости боярина Монморанси поражал
забор. Конечно, его дворец, не уступающий Вавелю по размерам,
только исполненный гораздо с большей претензией, тоже производил
впечатление. Но мало ли в мире дворцов? А вот таких ограждений…
Из бетонного основания выходили штыри толщиной в руку взрослого
мужчины, смазанные густым жиром. На высоте их соединяла обвязка,
перемотанная шипастой ключей проволокой. Верху эти штыри
заканчивались остро наточенными пиками.
В двух десятках шагов за оградой начинался тропический лес,
пронзённый трубами, из которых периодически брызгала вода. На
широте Монтеррея в это время года было не просто жарко – адски
горячо. Без постоянного полива, как в дворцовом саду,
растительность неизбежно пожухла бы и засохла. Из сумрачной глубины
чащи доносились странные ухающие звуки, не похожие ни на какой
голос живого существа, известного пану Бженчишчикевичу по родному
миру.
Ворот или калиток в заборе не наблюдалось. Видимо, их заменил
башенный кран, способный опустить люльку на длинном тросе за
ограду, если кто-то не опасается, что неведомые обитатели джунглей
выберутся наружу по этому тросу.
- Месье! К забору приближаться неблагоразумно? – спросил поляк,
приподняв шляпу и промокнув лысину, скудно прикрытую редкими
мокрыми волосиками.