Вкрадчивый, спокойный голос, принадлежащий то мужчине, то
женщине, то старику, то ребёнку, обещал ему облегчение, избавление
от страданий и новую жизнь в другом мире, где не будет ненавидящей
его родни, где он сможет обрести настоящих друзей и завести
собственную семью. Мир, где ему не придется терпеть эту БОЛЬ.
Нужно было лишь попросить. Загадать желание. Желание в обмен на
его бездыханное тело — пустую оболочку без его души. Многого ли
стоит тело без души? Разве что для некромантов. И тогда, в момент
особенно сильного приступа боли, в конце-концов отчаявшись, Гарри
загадал свое последние в этой жизни Желание.
В Хогвартсе, в кабинете директора, мигнули артефакты и приборы,
настроенные на его ауру и считывающие показатели жизни. Но некому
было увидеть это. Фоукс спокойно дремал, засунув голову под свое
теплое крылышко, а хозяин кабинета находился на очередной
внеплановом слушании Визенгамота и просто не мог знать, что в этот
обычный погожий день все его хитрые планы и интриги рассыпались
из-за вмешательства игрока куда более крупного, чем он сам. Через
несколько минут сбоящие приборы придут в норму и будут показывать
ровно то, что и демонстрировали до этого. Мерное течение жизни в
мальчике, который не выжил.
Выгнувшись дугой напоследок, тело Поттера внезапно обмякло,
изломанной куклой рухнув на холодный сырой матрас. Душа парня
унеслась ввысь, к своей новой жизни, к своему новому
перерождению.
Страшный шелестящий Голос не стал обманывать его, действительно
открыв ему дорогу туда, куда ему было нужно. Куда было нужно
Голосу, конечно, а не Гарри. Хотя, едва ли Поттер стал бы
возражать.
Сделка есть сделка, так что новая жизнь в другом мире ему
обеспечена, а то, что мир выбирал для него Голос, преследуя свои
собственные интересы, так это дело десятое. Но на всякое пустующее
место всегда найдётся тот, кто захочет его занять. И у Голоса как
раз был на примете подходящий кандидат на роль Гарри Поттера. В
конце концов, ради этого момента и задумывалась вся эта многолетняя
интрига. Голос долго подталкивал Дурслей к жестокости, впиваясь в
их мозг словно бритвенно-острыми стрекозиными лапками своих
увещеваний, копаясь в извивах уставшего мозга глупых и беззащитных
бурдюков с кровью, словно подросток играющийся вилкой с
макаронами.