Следователь по особо важным делам молча подвинул к себе всю
папку по Евстигнееву, быстро, но при этом внимательно, Болотин
видел, как двигаются его глаза, прочитал всё, что в ней было, и
сказал:
— А вы правы. Он именно тот, кто нам нужен.
— Вы знаете, что-то мне совсем не хочется с вами разговаривать,
тем более о картах, — отвечаю я.
— А придётся, молодой человек, — из внутреннего кармана пиджака
появляется удостоверение. Корочка раскрывается и закрывается так
быстро, что создаётся впечатление, что этому трюку товарищ обучался
специально.
— Федор Михайлович, — слышу я знакомый голос, а потом и вижу,
как ко мне подходит уже знакомый мент, Болотин, кажется, его
фамилия, — не ломайте комедию и садитесь в машину. Нам нужно с вами
поговорить
Делать нечего, это приглашение от которого трудно отказаться,
поэтому я тушу сигарету и ныряю в салон двадцать первой волги.
— И о чём же хочет поговорить со мной наша доблестная милиция, —
спрашиваю я, когда машина тронулась. Никаких грешков за мной не нет
и чувствую я себя спокойно.
— Давайте мы лучше приедем на место и поговорим в более
спокойной обстановке, — отвечает первый, как его зовут я, кстати,
так пока и не знаю, фокус с ксивой не дал толком прочитать её
содержимое.
— Воля ваша.
Дорога по ночной ялте занимает у нас не очень много времени,
минут десять. Ялтинская прокуратура. Всё страньше и страньше, как
говорила, Алиса.
— Виктор Сергеевич, любезный, будь другом и сделай нам кофе, —
говорит тот, который пригласил меня, — время нынче позднее, а
разговор с товарищем Евстигнеевым нам предстоит долгий.
— Да, конечно, Олег Петрович, сейчас.
Очевидно, это был кабинет Болотина, никто другой так спокойно и
со знанием дела не мог орудовать в нём. Следователь подошёл к
несгораемому шкафу, достал оттуда жестянку с днепропетровским
растворимым кофе, к открытию завода по его производству я написал
небольшую повесть и хорошо знал как внешний вид упаковки так и вкус
продукта. Пока что он был неплохим. Вслед за банкой Кофе на свет
божий появились стаканы в подстаканниках, электрический чайник и
сахарница внутри которой, ожидаемо оказался кусковой сахар. Не
фальшиво белые кубики, а простой советский, желтоватого цвета и
который ещё вручную надо от большой головешки. Лет через тридцать
это будет уже экстримом, но вкус этого сахара я помнил. Он был
очень хорош.