— Их так поглотила страсть, что от
одежды на телах ничего не осталось. Слышали бы вы, Анаис, какие
дифирамбы пел ваш сынок грудям Айлы, я аж…
— Закрой рот! — мигом побагровел
Кейдн и стукнул кулаком по столу. Но меня не напугать криком. Я
хотела продолжать эту унизительную для нас обоих пытку. От
самобичевания даже некое подобие удовольствия получала.
— Мне было даже неловко прерывать
столь страстный танец голых тел, освещенных пламенем. Но от вида
необъятной пятой точки экономки к горлу подкатила тошнота. Пришлось
себя обнаружить.
И тут первой не выдержала Айла.
Позорно сбежала с поля словесного боя, ослушавшись приказа хозяйки.
Что ж, это лучшее доказательство правдивости моих слов.
— Ни к чему за общим столом
рассказывать свои страшные сны, любимая, — сменил Кейдн тактику и
попытался перевести все в шутку.
— Да что у вас тут творится?! —
подскочила мадам с места с ошалевшим взглядом. — И на день оставить
нельзя! Что еще за шуточки, Белль?!
— Да так, — рассмеялась я истерически
и специально задела бокал рукой. Он опрокинулся и залил вином мою
салфетку, которая тут же пропиталась жидкостью, что просочилась на
ткань платья. — Извините, я такая неловкая! Мне нужно срочно
сменить наряд! — и отъехала от стола. На полном ходу стартанула к
двери, оставляя муженька наедине с чокнутой мамашей. Вот пусть
теперь оправдывается, как хочет!
Подняться по рельсам на второй этаж
мне помогла Жаклин. Повезло, что служанка пробегала мимо, иначе я
бы еще долго тупо смотрела на крутую лестницу. Всё в этом доме
вызывало у меня отторжение. Я чувствовала себя лишней в стенах
поместья, обузой для мужа и прислуги. Хотелось, как можно раньше
вырваться из бетонного плена, но надо набраться терпения. Я же
сильная и обязательно справлюсь! Но стоило переехать порог покоев,
как скопившийся внутри сгусток эмоций рванул. Слезы брызнули из
глаз, и стон обиды застрял в горле. Я всхлипнула, когда Элоиза
подбежала ко мне и обняла.
— Девочка моя, кто тебя обидел? — а я
и ответить ничего не смогла. Слезы душили, захлестывая все больше с
каждой секундой. Я безумно хотела их остановить, но ничего не могла
поделать с чувствами. Столько хорохорилась, думая, что всё
преодолею и вот сорвалась в пропасть боли. На этом безлюдном черном
дне меня рвало на части. За что? Я не понимала, за что меня так
безжалостно бьет судьба? — Гадина эта пёстрая, да? — злобно
процедила сиделка, все крепче прижимая меня к мягкой груди. —
Ничего, ничего, моя милая, отольются этой семейке твои слезы. Вот
увидишь. Обещаю, уже завтра старуха будет улепетывать из поместья,
сверкая пятками, — я оторвалась от Элоизы и сквозь слезы посмотрела
ей в лицо.