— Не надо ее трогать, прошу. Если
Кейдн узнает, то выгонит тебя, а я здесь умру одна, — пропищала,
стараясь сглотнуть холодный ком в горле. Даже в мыслях представить
страшно, что рядом со мной не будет Элоизы. Только благодаря ее
поддержке я все еще не опустила руки и намерена сражаться за
счастье для себя и своего ребенка. Без нее мне не справиться. Кейдн
полностью меня поработит. Сгнию я здесь в одиночестве.
— А ну ка! — встряхнула она меня за
плечи и воинственно заглянула в глаза. — Вытирай, давай, слезы!
Хватит себя жалеть! Красивая, умная, способная магичка! А дитятко
какое славное! Все у тебя есть для счастья. А в остальном я помогу,
— игриво подмигнула она и шепнула: — Украшения мне в мешочек
собери. Схожу на рынок и продам. Через день ярмарка в центре. А
сегодня после лекаря поедем в родовое поместье Бошан. Есть у меня
один знакомый оценщик на примете. Договорюсь с ним. Так что выше
нос, Аннушка! — я обожала, когда она меня так называла. Имя Анна
напоминало о прошлом в другом мире.
Я закивала и даже улыбнулась, но не
успела ничего ответить Элоизе, как в покои ворвался разъяренный
муж. Сиделка отошла от меня на шаг и скрестила руки на пышной
груди. Обдала изменника надменным взглядом.
— Пошла вон, живо! — он грубо указал
Элоизе на дверь, но отважная женщина не сошла с места.
— Прошу, пожалуйста, — пришлось мне
вмешаться, чтобы не накалять обстановку до предела.
— Я буду за дверью, если что-то
понадобится, сразу зовите, госпожа Аннабель, — отвесила она поклон
и нехотя вышла из комнаты.
Вот и осталась я наедине с мужем,
который мельком посмотрел на люльку, в которой мирно спала наша
дочь. Лишь бы кричать не начал! Не хотелось разбудить Офелию, она и
так пережила близкое общение с чокнутой бабулькой.
— О-о-о, Белль, — О-о-о, как же
знакомо мне это приветствие! Ничего хорошего оно не предвещало. Я
невольно вся напряглась и не зря, ведь муж схватил меня за
подбородок до ощутимой боли. — Ты с огнем играешь, дорогая, —
выделил последнее слово интонацией. — С матерью я разобрался. И это
стоило мне немало сил. Заруби на своем мелком носике, что впредь не
стоит никому рассказывать о моей оплошности в каминном зале.
Понятно? — с каждым словом он все сильнее сжимал мой подбородок, но
я стойко терпела боль. Ни один мускул на моем лице не дрогнул.