- В отпуск? –
переспросила оторопело. - Вадим, какой отпуск, если мы так хотели ребенка?
- Хотели. Но, видимо, не
пришло еще время. Можно было взять малыша из приюта…
- Но я не хочу из приюта!
– перебила, не веря, что этот разговор вообще состоялся. И когда? Именно
сейчас, в тот момент, когда мне и так плохо! – Я хочу своего ребенка!
Понимаешь, своего!
- Завтра я перееду к
отцу, - Вадим снова завел машину и включил поворотник. – Нам стоит отдохнуть
друг от друга хоть немного.
- Но так нельзя! –
выдохнула, не веря тому, что слышу. – Мы же семья, Вадим. Ты не можешь уехать.
- Уже три года мы не
семья, а бракованный инкубатор! – слова мужа хлестали наотмашь. – А я так
больше не могу! Хочу встречаться с друзьями, хочу пить пиво, хочу вспомнить,
что все еще молод!
- Пиво? Так в этом дело?
Но ты ведь знаешь, что алкоголь плохо влияет на сперматозоиды…
- Знаю. И больше не хочу
об этом думать. Мне нужен перерыв.
- Я, мне… а мне? Что нужно
мне ты не подумал? – я заводилась все сильнее. Уже просто кричала, не стараясь
сдерживаться.
Вадим на меня даже не
смотрел, полностью сосредоточившись на дороге. Вся его реакция заключалась
только в сомкнутых плотно губах.
- Вадим, да посмотри же
на меня! – в истерике дернула за руку, которой он держал руль.
- Спятила? – муж кое-как
выровнял вильнувшую машину и все же повернулся ко мне. – Разбиться хочешь?
В этот момент нас обоих
оглушил мощный гудок и уже в следующую секунду - сильнейший удар. Последнее,
что успела заметить – огромный оранжевый грузовик, в бок которого мы влетели со
всего маху.
Как
ни странно, я помнила удар, помнила ссору с Вадимом, но вот что дальше – нет.
Ничего, пустота. В себя пришла раньше, чем смогла открыть глаза. Поначалу тело
ощущалось словно деревянным, непослушным, будто чужим. Я слышала голоса,
разговоры, смысл которых от меня ускользал. Странные звуки, шум. То приходила в
себя, то снова ускользала в забытьи. Иногда мне давали попить. Голову
приподнимали не слишком бережно и сквозь потрескавшиеся губы в рот текла теплая
противная жидкость.
Не
знаю, сколько провела в таком состоянии. День, два, неделю? Сначала удалось
пошевелить пальцами на ногах. Долгие часы это было все мое развлечение –
ленивые движения то одним пальцем, то другим. Потом открыла глаза. Моргнула
пару раз, веки поддавались тяжело, натужно. На этом подвиги этого дня
завершились. Сознание снова поглотила черная воронка. Но уже в следующий раз я
смогла сжать кулак, в ладонь впились какие-то веточки. Удивление этого открытия
и заставило пошире распахнуть глаза. Взгляд уперся в потемневшие неструганые доски.