— Вы молодой, сильный, вы справитесь. Идите, Александр
Сергеевич, готовьтесь к первому сентября, — директор хитро
прищурился, подкручивая ус.
Тоже мне, оратор, прямо Левитан.
Я вышел из кабинета совсем охреневший. Твою душу мать! Я что?
Физрук? Да еще с экспериментальным, а вернее — полностью
отмороженным классом? Даже факт попадания в прошлое меня не так
ошарашил, как моя внезапно начавшаяся педагогическая карьера.
Так-с... Спокойно, Вова, вернее, уже Сашок, не кипишуй раньше
времени. Прорвемся... Мне вот интересно, если я не могу сам
уволиться, а меня уволить могут? За плохую работу, например? А?
— Александр Сергеевич, — на сей раз меня окликнул женский
голос.
Я обернулся, в полосе света посреди коридора, у окна в
свежеокрашенной раме, светилась та самая блондинка. Она замерла,
картинно изогнув спинку, отчего тесная юбка натянулась на упругих
ягодицах. Казалось, черная ткань сейчас лопнет.
— Как вы себя чувствуете? — улыбнулась училка.
Хм... А может, все-таки выдержу я три года здесь? А?..
Подкатываю.
— Великолепно, — отвечаю. — Простите, я тут у вас новенький,
имени отчества вашего пока не запомнил.
— Людмила Прокофьевна, — пропела блондинка.
— О, совсем как в «Служебном романе»! — проявил я
эрудированность в советском кино.
Хорошо хоть что-то помню.
— Да, — зарделась училка. — Мне все так говорят!
— Но! — Я воздел указательный палец и ее взгляд застыл на мне. —
Вы гораздо симпатичнее персонажа!
— Спасибо! — Людмила Прокофьевна сделалась совсем пунцовой. — Вы
сейчас в общежитие?
— Да, — признался я, — только дороги туда не помню. Я тут совсем
недавно.
— Это ничего, я вас могу проводить.
Ого… В голове мелькнули приятные «пошлости». Неужто — до самой
комнаты? К такому развитию интимных событий я привычен, но вот
чтобы так сразу, в одна тыща девятьсот восьмидесятом сразу после
пули в башку, полученной от голой чиксы в две тысячи двадцать
третьем?.. Не слишком ли круто?! Но плохо я знал местные нравы.
Честно говоря, я их вообще забыл, хотя когда-то жил в этом времени.
Второй раз в одну реку вошел…
— Правда, мне на Ленина, а вам — на Красногвардейскую, но это
рядом, — продолжала Людмила Прокофьевна.
Многозначительно киваю, будто врубаюсь в тему, хотя где эти
улицы – понятия не имею. Мы движемся вдоль длинного и унылого, как
устав караульной службы, школьного коридора. Окна вымыты. Двери
классов, пол, стены — все сверкает свежей краской и пахнет
скипидаром. Сразу видно, что школу подшаманили за лето. Только все
одно — тоска. Хм, а я ведь еще помню «школьные годы чудесные», хотя
лет сорок прошло с тех пор, когда я последний раз шатался по такому
вот коридору. Пялился на ножки сверстниц и молодых училок, курил за
углом и ненавидел завуча.