Да ну на фиг! Мигом выгнал из головы бредовые мысли. Ушлый мозг
тут же придумал оправдание моим похождениям – я просто помогаю
одиноким женщинам, как истинный комсомолец. Забесплатно,
естественно, а то, что они меня благодарят, это их дело, не по
рукам же их бить за это... От таких мыслей сразу повеселел, вроде
сделка с совестью прошла на «ура».
Позавтракав, я отнес все на кухню и вымыл посуду. До четырех дня
оставалась еще пара часов. Надо было прогуляться. Я сунул в свой
контрафактный магнитофон, кассету с «Пинк Флойдом» и бутылку
коньяку и отправился на улицу. Благо погода была хорошей. В воздухе
чувствовался запах палой листвы, но солнышко пригревало. На
остановке я сел в трамвай, который шел до улицы Дзержинского. Здесь
недалеко было и до квартиры Пал Палыча, и до места жительства
Витька.
А еще здесь был комиссионный. Заглянуть что-ли? Увы, в
комиссионке был выходной. Трудно было привыкнуть к такому графику.
В мое время магазины работали всю неделю, часов по десять в день, а
то и двадцать четыре на семь. А вот с таким графиком они бы
вылетели в трубу. Помыкавшись по улице без дела, я тихонько побрел
к дому, где жили Разуваевы и вдруг увидел Симу.
Она шла мне навстречу, в блестящем, канареечного цвета плащике,
из-под которого виднелись ладные, обтянутые капроном, коленки. В
одной руке Серафима Терентьевна несла букет цветов, а в другой —
картонную коробку. Губки ее были подкрашены, а глазки подведены —
из-за чего старшая пионервожатая стала выглядеть лет на пять
взрослее.
— Добрый день, Саша! — приветствовала она меня.
— Привет! — откликнулся я. — Ты — к Разуваевым?
— Конечно, — ответила она, — но разве мы уже перешли на
«ты»?!
— Ну, давай перейдем? — предложил я. — Мы же не в школе...
— Хорошо, — согласилась Симочка, — но на работе будем обращаться
друг к другу по-прежнему.
— Ладно! — отмахнулся я. — Только я не понял, почему ты тогда
топаешь в другую сторону?
— Да все просто! Вас... Вернее — тебя увидела, вот и пошла
навстречу.
— Давай тогда свою ношу!
— Возьми, только осторожно!
— Что там у тебя?
— Торт.
— Ну вот... а я не стал покупать...
— Так это — домашний. Я сама испекла... Все утро провозилась и
еще полдня...
— Умница... А цветы — кому?
— Глафире Семеновне, разумеется.
— А, ну да...
Я осторожно взял у старшей пионервожатой коробку. Освободив
руку, Серафима Терентьевна тут же просунула мне ее под локоть. Не
знаю, кто из нас больше взволновался, я или — Шурик? С ним под
ручку ходила, небось, только мама, а со мною... Разные шалавы, да и
то, когда от двери ресторана до тачки уже не могли добраться без
посторонней помощи. В любом случае ощущение, когда тебя под руку
держит столь нежное создание, почти ребенок, ни с чем иным не
сравнить. Я и не сравнивал, я — наслаждался.