— О, гости! — не моргнув глазом, воскликнула химичка. —
Заходите, коллеги!
Мы переступили порог.
— Здравствуйте, Екатерина Семеновна! — как ученица поздоровалась
с нею моя спутница.
— Здравствуйте-здравствуйте... — пробормотала та, повернулась в
сторону кухни и крикнула: — Глашенька, гости пришли!
— Развлеки их пока, Катенька! — откликнулась хозяйка.
— Всенепременно! — пообещала химичка, облизывая меня
взглядом.
Серафима Терентьевна перехватила этот взгляд и сразу поскучнела.
При этом сделала несколько странный, с моей точки зрения, ход. Она
поставила на обувную тумбочку коробку, скинула туфельки и плащик,
забрала торт и направилась на кухню. Оставив меня наедине со своей
потенциальной соперницей.
— Для кого цветы? — томно осведомилась Екатерина Семеновна.
— Для — хозяйки.
— Ну тогда давайте их мне, в вазу поставлю, — сказала она. — У
Глаши руки сейчас все-равно заняты. А у меня — свободные...
И в доказательство она схватила меня в районе ширинки. Хорошо
так схватила, со знанием дела. Интересно, какой идиот ляпнул, что в
СССР секса не было? Выручил меня хозяин. Когда отворилась дверь
кабинета, химичка выпустила мое причинное место и отняв букет,
удалилась в сторону гостиной.
— Приветствую! — воскликнул Пал Палыч, протягивая мне руку.
— Добрый день!
— Проходите ко мне, Александр Сергеевич, — сказал он. — Пока
женщины хлопочут, мужчины могут спокойно пообщаться...
С этим я был совершенно согласен. Я скинул ветровку, разулся и
мы прошли в кабинет. Здесь я извлек все, что захватил из дому.
Увидев бутылку, Разуваев радостно всплеснул руками. А когда я
выложил кассетник, принялся хлопотать, отыскивая провод, чтобы
соединить два магнитофона. Я помог ему зарядить кассету и поменять
бобину на большом катушечном агрегате вертикальной компоновки. Хотя
я понимал, что качество записи будет не высоким, т.к. моя «Десна»
это больше диктофон, чем магнитофон. Но Разуваева это не смущало.
Никто не обращал сейчас особого внимания на такие мелочи, как
шипение пленки. Судя по маркировке, принимающим магнитофоном была
«Электроника ТА1-003».
Потом мы начали с ним «писать». И это было для меня, как
возвращение в юность. Я ведь еще успел побаловаться этим всеобщим
увлечением молодежи второй половины восьмидесятых — переписывать с
мага на маг популярные песни и композиции. Причем — «писали» тогда
все, без разбора — Высоцкого, Розенбаума, Новикова, Антонова,
Малежика, «Машину времени», «Воскресенье», «Модерн Токинг»,
«Скорпионз», итальянцев и так далее...