— Чё? —
переспросил первый.
— Мальчик
грубит взрослым! — фальшиво ужаснулся второй.
—
Придется мальчику сделать бо-бо, — подхватил третий.
Именно к
нему я и шагнул. Он не успел даже сообразить, что я намереваюсь
делать?
— А-а-а,
— заверещал он, когда я вывернул ему руку. — Пусти,
сука!
Я его
отпустил, но так, чтобы он попутно снес второго, который кинулся
дружку на выручку. Пока они барахтались на асфальте, пытаясь
разобраться, где у них руки, а где — ноги, на меня налетел третий,
замахиваясь обрезком трубы. Пришлось применить навыки
карате. Выронив трубу, хулиган
врезался спиной в металлическую стенку гаража и сполз по ней,
видимо, оглушенный.
В этот
момент под клекот сирены, слепя мигалками, подъехал милицейский
«УАЗик». Из него выскочило двое
ментов, с фонариками. Пошарили лучами по кислым рожам валяющихся
тунеядцев, потом направили свет на нас Симой. Я зажмурился,
заслонившись рукой. Один изпатрульных шагнул к нам.
— Сержант
Покровский! — козырнул он. — Что здесь произошло?
—
Хулиганы к нам приставали, Федя! — подала голос старшая
пионервожатая.
Милиционер убрал луч фонаря, спросил:
—
Симочка?
— Да,
Федя! — ответила она.
— А это
кто с тобой?
Я достал
из внутреннего кармана первый подвернувшийся под руку документ. Это
оказались «корочки» кэмээса. Посветив фонариком, сержант Покровский
прочитал:
— Та-ак,
Данилов Александр Сергеевич... кандидат в мастера спорта по
самбо... Все ясно!
Он вернул
мне удостоверение и снова откозырял.
— Так вы
подтверждаете, товарищ Данилов факт нападения на вас этих граждан?
— спросил он, тыча лучом фонарика в хулиганов, которые уже стояли с
поднятыми руками, а напарник сержанта их обыскивал.
— Да они
в общем и не приставали, — честно ответил я, — глумились только,
обещали применить силу.
—
Сержант, — окликнул Покровского другой мент. — У этого —
нож!
И он
показал финку с наборной рукоятью из цветной пластмассы. Сержант
еще раз посветил в лицо владельцу ножа.
— Так это
Трусиков! — сказал милиционер. — За старое взялся?..
— Да ты
чё, гражданин начальник, — задергался тот. — Нахалку лепишь! Ножик
у меня за голенищем был... Я его и не касался.
Покровский обернулся ко мне.
— Ножа я
у него не видел, командир, — подтвердил я. — Трубу видел... Вон она
валяется.
— Ясно!..
— кивнул тот. — Давай, старшина, суй этих цуциков в кандей,
подбросим до отделения.