Подремал! Меня разбудил гвалт за дверью. Громыхание шагов,
мат-перемат, металлический лязг. В окно сочился жиденький свет,
хотя когда я лег прикорнуть, уже смеркалось. Схватил часы «Слава»,
которые накануне снял с запястья. Без пятнадцати девять! Мать твою!
Утро уже, проспал! Кинулся к столу, куда вчера сунул пластиковый
кулек с умывальными принадлежностями. Выскочил в коридор. Затем в
умывальню. Кое-как умылся и почистил зубы. Потом назад, в комнату —
переодеваться.
Зря я весь прошлый день таскался в спортивном костюме. Тот
провонял потом. Среди запасов одежды в «адидасовской» сумке, я еще
вчера наткнулся на треники и футболку с эмблемой «Спартака».
Подумал, что с Шуриком мы в этом точно не совпадаем. Я всю жизнь
болел за московское «Динамо». В общем — решил взять с собой, вместе
с восточногерманскими кроссовками на сменку. А пока что натянул
джинсы, свежую рубашку и куртку. Рассовал по карманам документы и
деньги, подхватил сумку и отправился на работу.
К началу торжественной линейки я все же поспел. Во дворе школы
толпился народ. Первоклашки с доморощенными гладиолусами и астрами.
Волнующиеся родители. Старшеклассники, покуривающие втихаря.
Отдельной кучкой — преподаватели. Пал Палыч, увидев меня,
укоризненно покачал головой. Понятно, учителю полагается приходить
как минимум на полчаса раньше. Самое смешное, что мне на мгновение
стало стыдно. Вернее — не мне, а Саньку, который в каком-то смысле
все еще присутствовал в моей душе, но когда я наткнулся на ледяной
взор Шапокляк, стыд улетучился.
А вот Людмила Прокофьевна мне явно обрадовалась. Помахала
ручкой. Ее пухлогубая коллега, которая сменила белую кофточку на
розовую, осуждающе фыркнула. И отвернулась. Неужто — ревнует! Уже!
Интересно девки пляшут... Винни-Пух бледно улыбнулся мне и кивнул.
Он о чем-то трепался с мужчичком, которого я вчера то ли не
заметил, то ли он не присутствовал при моем падении. Длинный.
Высокий лоб с залысинами. Прямой нос. Губы тонкие. Подбородок с
ямочкой. Кальтенбруннер из «Семнадцати мгновений»... Эту мысль я не
успел додумать. Меня окликнули:
— Александр Сергеевич, есть разговор…
Я оглянулся. Это был вчерашний вельветовый гусар в шлюпочных
башмаках. Только сейчас на нем был более приличный пиджак. Видимо,
импортный. Смотрит на меня, как на партизан на нациста, хотя и
улыбается.