— Чем обязан? — высокомерно осведомился я, уловив
недоброжелательный посыл.
Ощутив холодок в моих словах, военрук сразу перешел к делу.
Приблизившись вплотную, он процедил сквозь зубы:
— Я, гляжу, ты на Люську глаз положил, сопляк?..
И подбросив на ладони здоровенный советский пятак, военрук
ухватил его между большим и указательным пальцем и... согнул.
— Смотри мне! Так и с тобой будет! — пообещал гусар, вручая мне
изуродованную монету.
— Нехорошо портить денежные средства, — откликнулся я, возвращая
ему пятак.
Разогнутый. Военрук удивился и окатил меня ненавидящим взглядом,
от которого я должен был то ли испариться, то ли — замерзнуть.
— Товарищи-товарищи! — громко произнес директор. — Через пять
минут мы начинаем! — И, понизив голос, продолжил: — Александр
Сергеевич, вы почему опоздали?..
— Так у меня будильника нет, — честно признался я, но ему уже
было не до меня.
— Товарищи, вы не видели Виктора Сергеевича? — всполошился
Разуваев. — А то наш транспарант скоро совсем оторвется!
И он показал на криво натянутое полотнище, на котором белым по
красному было выведено: «УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И УЧИТЬСЯ!». В этот
момент из-за угла школьного здания показался мужичонка, с трудом
волокущий высокую, обляпанную краской и побелкой стремянку. Мужика
шатало. Я сразу понял, что — не от тяжести вовсе. Видимо, это и был
Виктор Сергеевич. Он поставил стремянку под козырьком, что торчал
над парадным входом, и начал на нее карабкаться. Плохо раздвинутая
лестница заходила ходуном.
— Э-э, мужик, грохнешься! — невольно вырвалось у меня.
Тот лишь отмахнулся, и от этого движения стремянка накренилась
так, что Виктор Сергеевич с нее сорвался. Хорошо хоть, что у Шурика
Данилова реакция, точно у Брюса Ли. Я и сам не заметил как очутился
рядом и подхватил его на руки. Благо — костлявый и легкий, как
голубь. Придав ему относительно вертикальное положение, я увидел
горлышко мерзавчика, торчащее из кармана его сатинового халата. Как
только бутылка не выскользнула из кармана, когда ее обладатель
решил изобразить Гагарина?
— Это что такое, Виктор Сергеевич! — зашипела Шапокляк и
двинулась в нашу сторону.
Раздумывать было некогда. Я выдернул мерзавчик у мужичка из
кармана и сунул в свой.
— Слушай, Сергеич, — шепнул я ему на ухо. — Шел бы ты отсюда,
покуда тебя завучиха не сожрала с потрохами. Ты ж бухой…