— Пройдите к директору, будьте любезны.
Я вошел в кабинет, а Шапокляк просочилась за мною, и дверь
перегородила тщедушным тельцем. Кроме нас и Пал Палыча,
присутствовали Виктор Сергеевич, понуро сидевший в углу, и Серафима
Терентьевна, с распухшими от слез глазами. Довели девочку,
сволочи...
— Вот, Павел Павлович, — начала завучиха, не покидая своего
поста на входе. — Начало трудового пути молодого специалиста...
Сначала он нам цирк устроил во время вчерашнего педсовета... Потом
— принес на торжественную линейку бутылку водки и забросил ее в
кусты, когда мы ее увидели… И между прочим, – завуч зыркнула на
директора, – это вы, товарищ Разуваев, помешали мне извлечь это
вещественное доказательство... А кончилось тем, что учитель
трудового воспитания извлек бутылку водки сам и напился на рабочем
месте! А у него, хочу напомнить, сегодня занятия с десятым «Б»!
— Виктор Сергеевич! — всплеснул руками директор, нахмурив брови
на трудовика. — Ну как же так!
Тот виновато пожал плечами и вжался в спинку стула.
— Товарищ Курбатов, конечно, виноват и мы обязательно разберем
его проступок, но в сегодняшнем инциденте его вина лишь частичная.
Водку в школу принес Данилов... – продолжала накидывать навоз на
вентилятор завучиха. – Верно, Виктор Сергеевич?
Понурый алконавт обреченно кивнул.
— Это как же! — выдохнул я. — Вы такое городите? Да вы
подумайте, если бы я захотел водку пронести, зачем бы я ее в
кармане держал?! У меня же сумка с собой!
— А ведь верно, Эвелина Ардалионовна, — неожиданно вдруг
поддержал меня Разуваев. — Здесь что-то не сходится...
— Виктор Сергеевич! — взвыла Шапокляк, нависая над трудовиком. —
Объясните! Я жду…
Тот покряхтел, поохал и выдал:
— Моя это бутылка... Физрук ее у меня из кармана вытащил, чтобы
не разбилась...
Мотивы, конечно, мои были несколько иными, но я не стал
возражать. Да и, хрен, сейчас, что докажешь.
— Ну вот все и разъяснилось! — обрадовался директор.
— Это еще не все! — заявила завучиха, которая, похоже, меня
конкретно возненавидела. — Есть еще два факта, объяснить которые,
товарищу Данилову, будет потруднее.
— Какие еще факты? — устало вздохнул Пал Палыч и ослабил
широченный галстук в нелепый ромбик.
— Он допустил курение в спортзале!
— Не было никакого курения в спортзале, — хмыкнул я.
— А запах табачного дыма?