― Не можете уволить меня и придумали, как избавиться по-другому?
― тут уже я не могу сдержать ехидство в голосе.
― Я могу вышвырнуть вас на улицу в любой момент. Вышвырнуть не
просто из Госпиталя, а от всех благ, что вы здесь имеете. Хотите
поехать на свою орбитальную станцию мести пол? С моей
характеристикой другого вам не останется, доктор Горслей! ― с
чувством полного превосходства цедит Зольцберг.
Да, я не ошиблась в этом типе. Мудак.
― Так что же вам мешает, мистер Зольцберг? ― моим голосом можно
заморозить всю Джи-3457, ― выслали бы бумаги курьером, и дело
сделано.
― Вы же понимаете, что доставляете много проблем? Вы нарушаете
инструкции, не подчиняетесь правилам. Берете случаи, когда разумнее
было бы отказаться. Уволить вас мы не можем. Несмотря на скверный
характер, люди видят в вас надежду, доктор Горслей. Кто я такой,
чтобы отбирать у них ее, ― высокопарно объясняет Управляющий,
почему не может поступить таким желанным для себя образом.
Нет никакого сомнения, этот урод наслаждается самолично
поставленным концертом. Тщательно взвешиваю, встать и уйти или
дослушать до конца. Угрюмо наблюдаю.
― Меня попросили за вас, ― продолжает он. ― Я бы выбрал вам
место подальше и попроще, но не могу отказать давнему
знакомому.
И протягивает мне внушительную папку. За которой мне приходится
идти, вдоль этого длинного стола.
Я бы фыркнула, но при всех обстоятельствах глупо не попытаться
выяснить о том месте, куда меня хотят отправить.
Ругаться и скандалить совершенно бесполезно. И ниже моего
достоинства.
Поэтому молча, почти не читая, быстро подписываю расторжение
контракта. И новое назначение на научно-исследовательский фрегат.
Сегодня мне почти все равно, куда ехать. Встреча нужна была лишь
для того, чтобы ткнуть меня носом и демонстративно выгнать из
«Звездного». Известный научный корабль — хороший вариант, а мне
нужно время, чтобы понять, куда двигаться дальше.
Оставив папку на краю стола, не попрощавшись, ухожу. Мне нужно
собрать вещи в дальний путь.
***
Чашка с остатками кофе ударяется о стену и, оставив красивую
коричневую кляксу на белом, со звоном осыпается на пол.
Шеф, не вздрогнув, переводит взгляд с меня на стену и
обратно.
― Простите, Шеф. Погорячилась. Убеждена, Олегу понравится мое
творчество, ― злобно улыбаюсь я.
― Мне теперь тоже не особо важно, как выглядит этот кабинет, ―
равнодушно пожимает плечами Шеф. ― И, Морайя, зови меня Орфен.
Теперь я не твой шеф.