Прием из-за пустой болтовни затянулся до позднего вечера. Как и
когда майор сумел набраться, мне невдомек. Сидел ровно, держался с
деревянным достоинством, и брык. В какой-то момент он все же
опрокинул свою фляжку в игристое вино, наверное, иначе с чего бы. И
вот -- нам с ним вскрывать деловые документы, а он лыка не вяжет. Я
в растерянности. Отложить на завтра нельзя, печать с секретом
братства, сломать нужно в положенное время, без четверти полночь.
Понадеюсь на недоставшуюся мне из окна удачу, подожду еще час и
открою сам под храп майора.
* * *
Так всегда и бывает. Я думал просто вскрыть печати и оставить
прочтение до времени, когда майор проспится. Но чертово любопытство
дернуло заглянуть хотя бы в мою часть инструкций. Вместе с моей
выпала майорова, я, как в дурном романе, поднял ее с пола, а
потом...
Очень сильно меня ушибло переменами в жизни. Я стал зол,
раздражителен, ворчлив и постоянно всем недоволен именно поэтому.
Все время думаю, как-то дети, пусть с дальними родственниками, но
все же с чужими людьми. И как же музыка, и человеческое отношение,
которое определенно иное к колдуну, чем к музыканту. И как мое
собственное достоинство, когда вместо того, чтобы раскланяться на
улице, как прежде, от меня убегают, закрыв лицо воротником и сделав
вид, что не узнали, словно я прокаженный.
Я хотел полюбить то дело, которое теперь вынужден делать. Тем
более, мне за него платят. Убедить себя, что оно нужно, важно,
серьезно. Я всю дорогу до Броммы размышлял, кто такой упокоитель,
для чего он людям. Казалось бы, очевидно – его зовут, когда мертвые
беспокоят живых. Зачем приходил тот мор, зажегший во мне дар? Мне
думалось, это на службу людям. Даже через смерть. Мало ли что
бывает сделано через смерть – оборонительные и завоевательные
войны, отстаивание законных прав, расширение владений, утверждение
справедливости... Я не очень хорошо толкую законы, историю и
политику, и не так-то много в этом разбираюсь, но мне думается,
даже от смерти бывает польза. Но я забыл, что пользой вертят живые,
и полезно то, что вовремя в свою пользу ими было повернуто.
Что я увидел в той бумаге? Я декорация. Ширма. Все люди кругом
знают свое место, один лишь я дурак и нелюдь. Ну, может, в чем-то
похожая декорация Душечка, которому предписано выполнять все мои
приказы. Получает деньги и ни во что не сует нос. У майора главное
распоряжение оказалось одно – сделать так, чтобы я не вмешался в
дело всерьез. Исполнил свои куцые инструкции и ни во что глубже не
залез, правды не искал, правосудию не препятствовал. Моя роль быть
на виду, а дело сделают они, разбойничье войско и его майор.