Что ж, я, так я. После мора братству особенно не из кого и
выбирать. Нашу семью в эту эпоху перелома и всеобщего горя
несчастья почти пощадили. Катарина, моя супруга, скончалась от
родильной горячки два с половиной года назад, так что сейчас я
вдовец с двумя дочерьми восьми и одиннадцати лет от роду и
двухлетним сыном на руках. Мор, пришедший этим летом, забрал только
нашу воспитательницу, святую женщину, благодаря которой мне
удавалось создать детям подобие семьи и домашнего уюта. Что будет
теперь, когда многие умерли и замену ей подобрать невозможно, не
знаю, и душа моя от этого болит.
Бедная фрау Лотта покинула нас в одну ночь. Так силен был мор,
сжигал людей дотла за считанные часы. Вечером здоровый человек лег
спать, утром в кровати нашли обтянутый кожей скелет в мокрых
простынях, словно человека в них отжали как лимон. Было страшно
оставаться с детьми в городе, но и бежать некуда. Мор набросился на
окрестные деревни, подошел, словно океанская волна, к городу,
перехлестнул через старые каменные укрепления, прокатился пенным
валом по улицам и площадям Аннидора, без разбора сгребая всех
попавших под его щупальца, и так же внезапно исчез, как появился,
оставив мертвых в покое, а выживших в отчаянии. Я чувствовал его,
эту плотную удушливую стену зла, почти что видел. От огромного
количества смертей вокруг дар во мне вспыхнул, словно подожженный,
но сделать я ничего не мог.
Единственное немногое, что я могу – видеть смерть и разбирать ее
причины. Тогда, когда они есть, когда отсутствуют закономерности,
когда смерть несправедлива и случайна. Мое дело – неправильная и
ненужная смерть.
Меня и моих детей зло пощадило. Мы закрыли окна, двери, не
впускали никого неделю и два дня, пока в чулане и в подвале совсем
не кончилась еда, а потом я почувствовал, как волна смерти
отступает обратно к лесистым равнинам, откатывает от неприступных
утесов. В горы моровая пагуба не полезла, каменные кручи оказались
ей не по полету. Она сдалась, опустошила окрестности и пропала.
Нашлись, конечно, и те, кому не повезло. Например, городскому
братству Равновесия, в котором я состоял, как мне до недавнего
времени казалось, для смеха. Мог ли в ранней юности, когда впервые
проявился мой печальный дар, я предполагать, к каким последствиям
приводит вступление в окутанные мечтательными тайнами союзы, в
которых принадлежность скрепляется клятвой и кровью?