Не
доходя поворота, за которым, как я знала, должен был прятаться домик Любаши, я
свернула на тропинку, убегающую в лес. Я знала, что если пройти по ней до
конца, то я выйду к тому самому Степанычу. Правда, Любаша не предупредила, что
идти мне придется довольно долго. Дорожка хоть и была отчетливо видна, но,
пройдя чуть дальше, я поняла, что не так часто по ней кто-то ходил. Когда она
сузилась, а количество опавших листьев прибавилось, я испугалась, решив, что
где-то проглядела поворот. Неужели я заблудилась? Сквозь ветви деревьев, еще
густо поросших листвой, было ничего не разглядеть.
Однако,
когда я уже вконец испугалась и собралась повернуть назад, впереди послышался
близкий лай собаки. Двух собак. Нет, трех.
Пройдя
еще пару метров, я заметила мелькнувшее за деревьями строение, а выйдя на
поляну, удивленно раскрыла рот. Дом вынырнул из леса неожиданно, но при этом
полностью сливался с ним. Он представлял собой не деревенский сруб, который я
ожидала увидеть, а современное шале, органично вписавшееся в окружающий
ландшафт. Дерево, стекло, черепица покатой крыши, камень мощеного двора будто
являлись продолжением скал и тайги, которые царствовали в округе.
На
деревянной террасе дома сидел огромный пес и злобно рычал. На меня. Откуда-то
из-за дома доносился лай еще двух псов.
—
Волк, молчать! — раздался строгий низкий голос, от звука которого у меня сердце
бухнулось куда-то в желудок.
Дверь
распахнулась, и на порог вышел мужчина. Высокий. Огромный. Почти голый.
Пёс,
услышав голос хозяина, успокоился, перестав рычать, и радостно завилял хвостом.
Я же в страхе попятилась, отступив в тень деревьев. Колючая ветка ели ударила
по лицу. Из-за дома все ещё доносился собачий лай.
—
Леся, Дикий, молчать! — крикнул мужчина.
Тут
же настала тишина.
Хозяин
дома стоял на крыльце в одних трусах. Прежде чем потупить взор, я успела
заметить, что всю его правую руку, от самых пальцев, покрывала татуировка. Она
тянулась вверх на плечо и переходила на грудь. Рисунок я не рассмотрела — было
не до этого. Потому что человек этот выглядел грозно, хоть и был без одежды.
Виду бугристых мышц рук, груди и пресса позавидовал бы любой любитель спортзала
и наверняка вызывал немало восхищенных взглядов у женщин. Меня же испугал и
громадный рост, и широкий разворот плеч, и заросшее густой бородой лицо, с
которого на меня смотрели пытливые глаза.