— Что же ты предлагаешь, Моимир? —
спокойно спросил Горан.
— Каждый да держит отчину свою! —
крикнул вместо своего вожака Внислав, жупан Праги.
— Да где там твоя отчина? —
захохотал Горан. — Твоя отчина с эту шубу размером была! Забыл, как
за власть других владык резал?
— Ты пес безродный! — выплюнули
бояре, сгрудившиеся вокруг Моимира. — Мы — знать по отечеству, а ты
босяк бывший! На чужой крови поднялся! Ничего! Скоро сюда всадники
из Моравии подойдут, и тогда конец вам всем. — Кто-то ткнул рукой в
Любаву. — А тебя, ведьма, костер ждет! Все тебе припомним! Арат!
Арат! Ты чего сидишь?
— Ногти подрезаю, — невозмутимо
ответил полукровка. — Я, бояре, люблю, когда у меня ногти
ровные.
— Так ты с нами? — растерялись
бунтовщики. — Ты же сам говорил, что конницу приведешь!
— С ума сошли, что ли? — удивленно
раскрыл рот Арат. — Да зачем вы мне сдались, придурки малоумные! У
меня же теперь пятьсот колод с пчелами есть. У меня в Вене теперь
такая медовая торговля будет, что все ромеи съедутся. Да кой ляд я
бунтовать буду? Вот ведь дурни, право слово!
— А откуда у тебя..., — Моимир
спросил было, но осекся. Он все понял тут же и бессильно сел на
скамью. Купили жупана Моравии. Его собственными бортями и купили. И
кто? И главное, когда? Вопрос разрешился незамедлительно.
— Взять их! — услышали бояре глухой
хриплый голос, а в палаты вломились воины охраны и скрутили пятерых
из присутствующих.
А сами присутствующие смотрели во
все глаза, и не могли поверить. Князь Самослав сидел на своем
кресле и был живее некуда. Он шумно прихлебывал какое-то варево из
небольшой корчаги, не удосужившись даже ложку взять. И выглядело
все это по нынешним временам крайне неприлично.
— Жрать охота, просто сил нет, —
пояснил князь свое поведение потрясенным боярам. — Три дня не
жрамши, как-никак. А Батильда только куриную лапшу мне есть
дозволяет, и той всего ничего дала. Она строгая у меня, только
держись!
— Князь! Живой! — завопил Збыслав,
который и тут все понял быстрее остальных. Следом за ним Любава
бросилась в ноги Самослава, и обняла их, заливаясь слезами.
Остальные бояре заорали от восторга, кроме Горана и Арата. Те
просто улыбались недобро, глядя на своих бывших товарищей, стоявших
тут же на коленях и глухо подвывавших от накатившего ужаса.
— Так, кто тут у нас? —
удовлетворенно спросил Самослав. — Ну, надо же! Внислав, Живила! И
вы всплыли! Мы с вами потом отдельно побеседуем. Горан, забирай их,
они твои! И выясни, кто же их научил все так красиво сделать. Вот в
жизни не поверю, что они сами такие умные. А мне надо ехать, народ
успокаивать.