– Знаю, – икнул Гулый. – Жена
звонила, интересовалась, как я тут, заодно и рассказала.
Поздравляю. Хорошая работа. Но жаль, что не остался в батальоне,
нам бы пригодился.
– Кто знает, может быть, еще и
повоюем, – сказал Несвицкий и спросил: – Автомат мне сдать? Или
себе оставить можно?
– Гражданскому с оружием нельзя, –
задумался напарник. – Разрешают пистолет, но на него нужна бумага.
Хотя… Если начальство похлопочет… Ты воевал и взял оружие в бою, а
не со склада получил. Спроси.
– Спрошу, – кивнул Несвицкий и сунул
автомат в рюкзак. Следом – разгрузку с магазинами и цинк патронов.
Прицепятся – отдаст. Сомнительно, что волхва потащат в суд за
незаконное оружие.
Попрощавшись с Владиславом и
посоветовав тому поспать, он отнес два рюкзака в машину. И вот
теперь раскладывал их содержимое по ящикам и полкам шкафа. Прежде
сделать этого не мог: не знал, куда его определят, а, может, вовсе
выставят за дверь. Женщины, особенно красивые, непредсказуемы. У
каждой толпы тараканов в голове, что и подтвердил их разговор с
Мариной. Четыре года тосковать о муже! Какая б не была у них
любовь, но с психикой у дамочки не все в порядке. Поэтому он
предложил хозяйке психотерапию с походом в церковь. Он и сам хотел
туда сходить – пообещал ведь Юрию, что за него помолится. Вот и
совместит два дела.
В прошлой жизни Николай Михайлович
был православным нигилистом. Вот такое сочетание, казалось бы,
несочитаемого. Бог, как он считал, необходим, потому что без
загробного существования, жизнь человека не имеет смысла. Но
просить у Бога помощи в карьере, удачи в бизнесе и личной жизни
бесполезно. Господу нет дела до твоих делишек, он для большой и
главной цели в жизни человека – обретения посмертия. В тоже время
церковь для людей часто заменяет психотерапевта. Помолился,
попросил, поставил свечку – и полегчало на душе.
В храм они отправились голодными:
Марина решила исповедаться и причаститься, Несвицкий поддержал ее
из солидарности, но сам он причащаться не хотел. Ведь перед этим
нужно исповедаться, а что он скажет батюшке? Дескать, перенеслась
его душа в это тело из другого мира, а обитавший в нем до этого
парнишка умер. И теперь Несвицкий просит помолиться о его душе.
Класс! Психиатры довольно потирают руки…
Храм располагался неподалеку, и людей
в нем оказалось много – воскресный день. В притворе они с Мариной
купили свечи, Несвицкий подал поминальную записку, и оба вошли под
своды церкви. Николай сразу обратил внимание, что прихожане здесь
ведут себя иначе, чем в его прежнем мире. Они стояли не вперемешку,
и строго выстроились по половому признаку: женщины расположились
слева, мужчины – справа. Последних было очень мало. Хотя и в
прошлой жизни Николая женщин в церковь приходило больше, чем
мужчин, но это не бросалось так в глаза. Поставив свечку перед
образом Спасителя и помолившись о душе парнишки, Николай стал
слушать службу. Она здесь была несколько другой: похоже, что
короче. Просительная ектенья – одна! – затем священник зачитал
короткую цитату из Евангелия и начал исповедовать желающих, причем,
довольно быстро. «Куда они торопятся?» – подумал Николай, но вскоре
догадался: опасаются обстрела. Чем дольше люди будут в церкви, тем
вероятней для прихожан и клира словить прилеты. М-да, прифронтовая
жизнь заставляет даже церковь пересмотреть каноны.