– Но и сама не подмешивала?
– И сама не подмешивала.
– А кто же тогда это сделал?
– Не знаю! – Галю всю передернуло, ее
светлые ресницы задрожали, карие глаза, казалось, в любой момент
были готовы пролиться слезами. – Не знаю…
– А может, ты во сне проговорилась, –
пришло внезапно в голову Олегу. – А кто-то из девчонок – не
обязательно даже Диля, кто угодно – услышал, ну и…
– Никогда не разговаривала во сне, –
чуть наморщив лоб – то есть все же задумавшись – покачала головой
Измайлова.
– Об этом сам человек может и не
догадываться, – заметил юноша.
– Да не, – решительно тряхнула
головой Галя. – Не бьется. Первую ночь я спала одна в каюте, некому
было прислушиваться. А на вторую если бы кто-то что-то и услышал –
сделать бы ничего уже не успел. Ночью же никто из девчонок к
мальчикам в каюту не заходил? А утром Артемио был уже мертв.
– Ну да, – вынужден был согласиться
Олег. – Не стыкуется…
Его собеседница лишь развела
руками.
– Ладно, замнем пока для ясности, –
пробормотал юноша. – Есть еще вот какая тема, – запустив руку во
внутренний карман форменной куртки, он извлек оттуда четыре
бумажных листка, врученных ему Андреем специально для этого
разговора. – Это ты рисовала?
– Да… – изменилась в лице Галя. –
Откуда они у тебя? Я специально вырвала их из блокнота…
– Вербицкий нашел в твоей каюте.
– А что он… – вскинулась было
девушка, но тут же словно одернула себя, сникнув. – А, ну да, я
понимаю…
– А ты хорошо рисуешь, – проговорил
Олег – он и в самом деле так считал.
– Спасибо… – без эмоций ответила
она.
– Вот только объясни, почему именно
эти портреты? Ты рисуешь Машу и Олю – и их убивают. Это что,
случайно так совпало?
– Нет, – мотнула головой Измайлова. –
Не случайно, конечно. Только все было наоборот: их убили, а потом я
их нарисовала… Именно поэтому. Понимаешь… Я подумала: вот они
погибли, и кто их вспомнит, когда мы долетим до этой дурацкой
планеты? Если, конечно, долетим… Черты сотрутся из памяти – и как
будто бы и не было никогда на «Ковчеге» никакой Маши, никакой Оли.
А они же были с нами! Так пусть хоть рисунки останутся… Руслана я
тоже хотела нарисовать, – показала она на незавершенный,
исчирканный рисунок, – но у меня не получилось. Я же говорю: лица
быстро забываются…
– А это тогда что такое? – показал
Олег на собственный портрет. – Я, вроде, еще жив, нет?