— Понял, — ответил я, отметив
про себя, что вот и объяснение этой его странной жизнерадостности,
так сильно удивившей меня поначалу.
В наушниках тактического шлема
зашелестели голоса остальных легионеров, подтверждавших принятие
команды.
— Еще побарахтаемся,
лягушатничек ты мой! — поделился я своей радостью с
напарником.
— Ага, — привычно отозвался
он, — значит твой преданный домашний медведь таки дождётся тебя. И
вы с ним на радостях нажрётесь до поросячьего визга своей ужасной
водкой, как это у вас заведено, и он сыграет тебе на балалайке, —
следует отметить, что голосок-то у него стал несколько живее, — а
ты спляшешь камаринского... Так ведь ваши дикие пляски называются,
я ничего не напутал?
— Гы, а тебе и завидно, —
парировал я.
— Есть такое, — сказал он, со
вздохом нажимая сенсор перевода плазмомёта на автомат, — я бы
предпочёл сидеть сейчас под парусиновым тентом и смаковать молодое
вино, глядя на аппетитные попки работающих в винограднике женщин, —
и после небольшой паузы добавил, — а не это вот всё.
— Ну, тебе тоже осталось
всего-то ничего, паршивых два месяца, — я тоже поставил свою спарку
на автомат, — доживёшь.
— Твои бы слова, да господу в
уши, — с нотками зависти в голосе ответил Поль, покидая
операторское кресло.
И мы с ним, не теряя ни
секунды, буквально, взлетели по лестнице.
В холле уже было достаточно
людно. Я пробежался взглядом по присутствующим. Тринадцать человек,
облачённых в бронированные экзоскелеты, уже нетерпеливо топтались у
створа шлюза. И их нетерпение было мне вполне понятно. Еще немного,
и в коридорах форта станет тесно от атакующих.
Мы с Полем были последними.
Теперь все в сборе. Так что сегодня отделение потерь не понесло.
Отрадный факт, однако.
А через три минуты, как и было
обещано, стальная поверхность междуэтажного перекрытия ушла из-под
наших ног. Вспышек мы не видели, так как стены третьего яруса были
сплошными.
Но полный спектр всех прочих
ощущений, сопровождающих энергетический удар из ближнего космоса по
прилегающей к форту территории, мы испытали полностью.
На уши навалился
низкочастотный гул, от которого, казалось, мозг вытекал через уши.
Всё здание ходило ходуном и конвульсивно вздрагивало от особенно
близких разрывов.
Гул и грохот продолжались ещё
пару минут, как и подземные толчки, что сотрясали наше
убежище.