И я поддавалась, подпитывая фантазию, а он, оказывается, готовил подушку безопасности на случай его ухода. Возможно, обсуждай мы такой исход, проговаривай риски и последствия, проигрывай в беседе последующие шаги, я бы запрещала себе представлять нас сидящими на террасе спустя сорок-пятьдесят лет. Наверное, мне было бы проще смириться с тем, что Андрей больше никогда не чмокнет меня в кончик носа и не скажет, что чувствует мой взгляд.
Гул движков и тряска при взлёте выдёргивают из утопичных мыслей. Только сейчас я выхожу из какого-то мутного транса и осматриваю сидящих напротив. Почему-то они не сняли маски, отчего нейроны особенно резко вспарывает запах чужаков.
Просканировав всех четверых крепких мужчин, упакованных в пыльную форму, задаюсь вполне ожидаемым вопросом. Кто из них держал меня на мушке, регулируя погрешность по ветру? Кто готов был размозжить мне череп, уничтожив сразу две жизни?
— Нравится? — с хамской интонацией спрашивает один из них, откидываясь на стену, широко расставляя ноги и кладя руку в перчатке на причинное место. — Можешь присесть.
Остальные собратья начинают ржать, зеркаля его позу и облапывая меня взглядами через прорези трикотажных шлемов. Демонстративно обхватываю ладонью рукоятку ножа, прохожусь как по нотам по ней пальцами и посылаю придуркам улыбку, больше похожую на оскал, с которым, должно быть, маньяк перерезает загнанной жертве сухожилия.
Меня не смущает такое невежественное внимание со стороны самцов. Двенадцать лет в зверинце детского дома, шесть на равных позициях среди жёстких мужчин. Да, Андрей защищал, но не всегда он был рядом. Приходилось пускать в ход кулаки, и не только.
— Да куда ей. Она уже присела, — соревнуется в остроумие второй, кивая на натянутую куртку в области расползшейся талии. — Походу неудачно.
— Или кто-то любит пожрать, — не отстаёт третий, глухо причмокивая.
— Рты закрыли! — рявкает подошедший Давид, когда я собираюсь вскочить и немного разукрасить лезвием наглые рожи. — Перед вами вдова парня, героически погибшего на задание!
— Нам сказали, что объект, всего лишь вышедшая из-под контроля истеричка, решившая сорвать операцию из-за увольнения по нестабильности психики, — напрягается и выпрямляется четвёртый, успевший только поржать над стендапом сослуживцев, но не поучаствовать. Подозреваю, что в мой затылок через оптику пялился именно он.