Стряхнув оцепенение, я прошел на кухню. Едва переступил порог,
как что-то темное, размером с кошку, метнулось в разбитое окно и
исчезло. Сердце взбрыкнуло, страх зябью прошелся по спине. Я замер
и осмотрелся. Кафель над мойкой потрескался, в швах засела зеленая
плесень, дно раковины затянул рыжий налет. И пыль. Все покрывала
серая вездесущая пыль.
Осторожно ступая между обломков битой посуды, подошел к шкафу,
заглянул внутрь. Кроме пустых трехлитровых банок и жестяных
контейнеров для сыпучих продуктов, ничего не обнаружил. Решил
попытать удачу у соседей напротив.
По двери, обитой серым дерматином, ползали жирные мухи. Едва я
приблизился к квартире, как почувствовал тонкий неприятный запах.
Он мне не понравился, но не настолько, чтобы я убрался восвояси.
Время от времени в квартирах, особенно на окраинах, мне попадались
мертвецы. Их никто не хоронил. В редких случаях засовывали в
специальные мешки и стаскивали в подвал, в основном просто
закрывали одеялами или покрывалами. Забирали ценное, запирали
двери, белой краской рисовали кресты, как на могиле, и уходили.
Я надавил на рукоятку и толкнул дверь. Она открылась легко, с
тонким петельным писком. Шагнул через порог, запах мертвечины здесь
чувствовался отчетливо, но мух не было. Прихожая убрана, в коридоре
ковровая дорожка, большое зеркало под антресолью чистое, обувь в
ряд у стены. Я заколебался: квартира была обитаема, но запах
разложения наталкивал на мысль, что ее хозяин уже не призовет к
ответу.
Первым делом я направился на кухню. Понадобилась минута, чтобы
обшарить шкафы и убедиться, что они пустые. Раздосадованный, я
вышел в коридор. Неприятный запах усилился. Опыт подсказывал,
ничего хорошего это не предвещает, и в то же время... О это
человеческое любопытство. Я подошел к закрытой двери, под которой
лежало скрученное в жгут полотенце. Сердце учащенно забилось. Я
надавил на дверную ручку и приоткрыл полотно. Мерзкое зловоние
ударило в нос. В комнате с опущенными шторами трудно было что-то
рассмотреть. Некоторое время всматривался в смутные очертания.
Глаза постепенно привыкли к темноте, и я различил детали.
Большой встроенный шкаф тянулся вдоль всей стены, середину
комнаты занимала широкая кровать. Под простыней кто-то лежал.
Определенно, это был человек. Влекомый неизвестной силой, я шагнул
в комнату. Из-под простыни выглядывала высушенная голова. Череп
обтягивала темная, почти черная кожа, глазницы зияли дырами,
безгубый рот оскалился желтыми зубами. В области живота простыня
провалилась, казалось, до самого матраца. Рядом с кроватью на стуле
висела мужская одежда.