Точил-то на самом деле он один. Я только слушал. Показалось, что
Андрей захмелел, взгляд стал мягким, рассеянным, слова
обтекаемыми:
- Раньше, не поверишь, у меня брюшко было. На казенных харчах в
Албании разъелся. Пыхтел, когда шнурки на лакировках оксфордских
завязывал.
Андрей выплюнул изжеванную зубочистку, сунул в зубы новую, взял
еще пива.
- Ты мне, Михалыч, ответь вот на какой вопрос, смог бы починить
этот ихний Ла-8?
Я посмотрел на Андрея, соображая, куда он клонит, и неуверенно
кивнул:
- Думаю, да, если ничего серьезного.
- «Лашка» - птичка что надо, - со знанием проговорил Андрей, - я
интересовался: летает на автомобильном бензине, садится и взлетает
с любых аэродромов, с грунта запросто. Максимальная взлетная масса
две тысячи триста килограммов, перегонная – четыре тысячи, полезная
нагрузкавосемьсот кило. Пара движков по двести пятьдесят лошадок. А
самое главное, Михалыч, - он сделал паузу и многозначительно
посмотрел на меня, - амфибия. То, что надо.
- В каком смысле? - не понял я. - Для чего надо?
- Хм, - хмыкнул он, - помнишь, я тебе говорил, что есть шанс
выбраться из этой адской духовки.
Я кивнул, припоминая разговор в квартире. Андрей отпил пива, не
вынимая зубочистки изо рта. С минуту молчал, толи думал, с чего
начать, толи размышлял, стоит ли вообще говорить. Подозрительно
посмотрел на меня, словно примеряясь, затем заговорил.
- Помнишь, я служил в эскадрилье?
Я кивнул.
- Года за два до расформирования ходил слушок, что наши
испытывают новый орбитальный бомбардировщик, способный подниматься
за стратосферу. Что-то среднее между самолетом и космическим
кораблем. До звезд, конечно, на таком не долететь, но до Луны
вполне.
- Почему до Луны?
- Вот слушай. Немногие обратили внимание, да и в том бардаке,
что творился в последние дни, это немудрено. Мир рушился к чертям
собачьим, счастливчики бросали все и драпали, только пятки
сверкали. А на Луне базировалась научная станция, и на ней
случилась катастрофа. Пишут, что пожар повлек разгерметизацию и все
погибли. Я об этом узнал еще в Ливии. Мне в руки попалась одна
газетка.
Андрей вскочил и вышел из кухни. Вернулся спустя минуту,
разворачивая на ходу газету. Это была потрепанная, измятая тонкая
бумага низкого качества с черно-белыми картинками и арабским
текстом. В местах сгиба она протерлась до дыр, да и в целом имела
жалкий вид.