– А вам, моя дорогая, пора уходить. Хотя вы можете и остаться,
отработаете… Но вот эта мелочёвка пусть проваливает, – его
пренебрежительный взгляд остановился на спускающихся по лестнице
Вирте с Лилибет, в то время как его рука совсем неподобающе
проскользила по моей шее, заставляя меня в ужасе отшатнуться. Моя
гримаса пренебрежения от него не укрылась, заставив мужчину
окаменеть.
Сестрёнка ничего не понимала, но даже она от повисшего в воздухе
тягостного напряжения молчала и взирала на происходящее широко
распахнутыми удивлёнными глазами, неосознанно прижимаясь к боку
старшего брата. Он же с недетской серьёзностью крепко прижимал её к
себе, словно оберегая, и твёрдо взирал на мужчину около меня. В его
взгляде мне виделась решимость с неизбежностью, что разбудило во
мне новую волну возмущения.
– Да как вы смеете?!..
– Смею. На правах хозяина этого дома! – пакостно ответил он, не
скрывая масляного взгляда, что блуждал по моей фигуре.
– Что-о?! – поражённо выдохнула я. – Этого не может быть!
Папенька не продавал этот дом! Вы лжец и шарлатан! Проваливайте
отсюда! – выдержка и хорошие манеры покинули меня, и я неподобающе
указала ему на открывшуюся дверь. Отец вернулся.
– Папенька, что происходит? Кто эти люди?! – нервно вздрагивая,
я отметила и его виноватый вид, и прислугу, что вывалилась в холл в
ожидании горячей сплетни. Поспешив к нему, я заглянула в виноватые
глаза.
– Осборн? Что ты здесь делаешь? – он озадаченно всматривался в
глаза баронишки.
– Как, что? Вступаю во владение! – насмешливо протянул он.
– Я думал, ты дашь мне время...
– Чтобы ты успел всё здесь спрятать? И не подумаю!
– Я бы никогда так не поступил, – отец гордо выпрямил спину,
заставляя меня тяжело вздохнуть.
Гордость и гордыня, где же между ними та тонкая грань? Папенька
всегда болезненно воспринимал сомнения в его чести, зачастую ведясь
из-за этого на провокации.
– Вот и славно. Бери своих отпрысков, и можете освобождать мой
новый дом. Мне ещё опись делать.
– Мы сейчас соберём свои вещи и уйдём.
– Т-т-т, – совсем не аристократично покачал пальцем он, – ты
забыл? Напомнить, как звучало условие? Ты поставил всё, что было у
тебя в доме. Здесь всё моё, даже твои панталоны.
У меня нервно дёрнулся глаз; от его вульгарности в совокупности
с тем, как каменел папенька, я понимала, что случилось
неизбежное.