Никогда ранее подобной твари на
землях Скардии я не встречал, а потому моментально напрягся.
Собирался уж было вынуть кинжалы из ножен, но… их не было! Ни
ножен, ни кинжалов. Беглым взглядом пробежался по себе… Да при мне
не только оружия нет, но и какой-либо защиты! Штаны из легкой
ткани, едва осязаемая белая рубаха, заляпанная то ли грязью, то ли
засохшей кровью. Может, и тем, и другим. Кто обрядил в меня в такие
тряпки и отправил на бойню – тому в Преисподней заготовлен
отдельный котел!
Тем временем монстр ощерился.
Расправил кожистый воротник и с противным визгом бросился в мою
сторону, раскрыв сочащуюся кислотой пасть. И пусть лучшая защита –
это нападение, нападать мне было нечем. Не придумал ничего лучше,
чем оттолкнуться от земли и запрыгнуть на металлический короб
позади себя. Сил на то, чтобы приземлиться на ноги, не хватило, а
потому грохнулся на спину. Крышка его оказалась гладкой и склизкой,
так что надолго я там не задержался. Скатился вниз, шлепнувшись
наземь лицом.
– Тц…
Одновременно с моим падением существо
издало еще более пронзительный визг. Исступленный, болезненный. Я
откатился в сторону, чтобы кислотные брызги не попали на тело. А
когда всё стихло, глянул на поверженную кем-то иным
монстрятину.
Из ее морды торчала пара клинков.
Моих клинков. Я узнал их сразу, однако сейчас оружие, служившее
продолжением меня самого, упорно игнорировало зов моей души.
Никакого звона, пульсации. Ровным счетом ничего.
Краем уха я заслышал легкий пшик. Он
донесся откуда-то сверху, и я мгновенно задрал голову, чудом застав
исчезающий в небе портал. Завихрившись, портал схлопнулся. Так вот,
каким образом мое оружие вернулось ко мне… Вот только чьих это рук
дело? Вряд ли Талия оказалась ко мне столь благосклонна, что
добровольно вернула клинки.
Приподнявшись из последних сил и
стиснув при этом зубы от натуги, подошел к ящеру, нагнулся и легким
движением извлек кинжалы из его трупа. Знакомое тепло не
просочилось сквозь пальцы, и рукояти остались такими же
обжигающе-холодными.
Осмотрев лезвия со всех сторон,
осознал еще одну неприятную вещь. Левый клинок был поврежден. От
рукояти и до самого острия протянулась заметная невооруженному
глазу трещина. Быть такого не может…
Или же выпуск и самоуничтожение части
моей души, заключенной до недавнего времени в его недрах, стал тому
виной? Всё-таки именно она служила связью, неким проводником между
мною и остальными душами, поглощенными клинками.