Так
и знал, что ты не возьмешь деньги. Моя гордая мамочка. Эти вещи —
компенсация за порванные колготки и блузку, а не плата за страстный
и горячий секс. Целую во все сладкие места. Кай.
Меня
начинает трясти. Кай... мгновенно краснею, вспоминая, какие
непотребства с моим телом творил ночью владелец этого красивого почерка.
Низ живота мгновенно обдает волной жара.
Швыряю
записку на обувной шкаф. Беру пакет и иду в спальню. Без вещей Ромы она
стала более пустой. Но ничего! Я быстро займу это место новой одеждой
еще круче предыдущей.
— Мама!
— Сейчас, мой хороший!
До
вечера я забываю про злосчастный пакет. Мы смотрим мультики, смеемся,
едим его любимые зефирки. С сыном мне реально весело! Он такой
смышленый, много думает, рассуждает.
Только вот записка покоя не дает. Зачем Кай ТАК её написал? Словно я была лучшей в его жизни.
Укладываю
малыша спать, целую на ночь и иду в спальню. Не принимая душ, касаюсь
подарка. Достаю оттуда аккуратно сложенную блузку и брючный костюм
благородного темно-красного цвета. А на самом дне...
— Вот паразиты! — выругиваюсь, доставая матовую коробочку с ослепительно — белым кружевом, — и цвет же выбрали!
Примеряю вещи. Сидят идеально. А белье так вообще словно на меня шили. Как они так запомнили мои размеры?
Вся
переполненная противоречивыми мыслями, ложусь спать. Долго не могу
заснуть. Такое чувство, что грядут большие перемены в нашей с Сашкой
жизни. Но для меня важен лишь мой сынок. Так что, если бандюки снова
появятся на горизонте, я дам понять, что между нами больше ничего не
будет. А тот крышесносный секс — лишь мимолетное увлечение.
С утра готовлю завтрак сыну.
— Холосо, что сегодня в садик не нузно, — лепечет он, ковыряясь ложкой в тарелке с кашей.
— Ешь давай, а не вози еду по тарелке! — смеюсь, — а то...
Тук! Тук! Тук!
— О! Бабушка пришла нас проведать, — говорю сыну и бегу открывать.
На пороге и правда стоит мама. И её взгляд не обещает ничего хорошего.
— Где ты была, Вася?! — громыхает так, что чуть стены не трясутся.
— Эм... долгая история, мамуль, — целую её в щеку.
Она смягчается.
— Ромка твой вляпался во что-то опять?
— Да. Он должен много денег опасным людям, — вздыхаю.
— Господи! — мама белеет, — так это из-за них ты вчера утром про Сашу спрашивала?
— Да.
Мы задерживаемся в коридоре. Переходим на шепот.