Однако Роберт не стал дожидаться,
пока друг начнет разговор. Как только дверь за Сином закрылась, он
тяжело откинулся на подушки и закрыл глаза предплечьем. И будто в
никуда проговорил:
-Я чуть не сломался. В этот раз и
правда чуть не сломался. Они не просто пытали Велиана. Они
заставили его пытать самого себя, отрезать от себя куски, и много
что еще делать с ними. Он убивал женщин, и детей тоже. Когда Велиан
пришел в себя, я не знаю, мне кажется, он должен был помутиться
разумом. Наш Велиан, добрый и светлый мальчишка, не сможет жить со
всей этой кровью на своих руках. Я не уберег его, хотя и пошел с
ним в качестве защитника. Все внутри меня хотело надеть уже этот
проклятый ошейник и забыться. Я понимал, что на кону весь Приют, и
только это меня остановило. Когда я остался, то даже хотел
чувствовать всю эту боль. За Велиана, которому я не помог.
-Роберт, - сочувственно прошептал
Ингард, борясь с подступающими к горлу слезами. - Страшно
представить, что было бы, если бы один из директоров Приюта
оказался пар-оольской марионеткой. Всю Империю в тот же день можно
было и похоронить. Ты не дал этому случиться. Все мы понимаем это,
и Син, и даже Келлфер, хоть у него сердце и из камня. Спасибо
тебе.
Ингард вглядывался в лицо друга. Ему
казалось, что из-под руки польются слезы, но Роберт был недвижим, и
никакой влаги на его лице не было. Он опустил предплечье. Глаза его
были красными, но сухими.
-Они не считают нас за людей, судя
по тому, что делали, - сказал он мрачно. - Это не просто пытки. Так
дети забавляются, вставляя соломинки в брюхо жучкам и оставляя
головастиков на солнце. И что ужасно, это дает им над нами большое
преимущество. Тот же Син, который вполне мог бы сравнять столицу
Пар-оола, Караанду, с землей, не станет этого делать. Но если у них
есть свой Син, и ему представится возможность, от Фортца и всех его
жителей останется пепелище.
-Это стоит сказать Сину, я
думаю.
Роберт не ответил, погруженный в
мысли:
-А когда я думаю, что буду тем
человеком, к которому станут приходить безутешные родители с
портретами своих детей, чтобы я сказал им, не было ли среди... - Он
перевел дыхание. - Мне вообще не хочется выходить отсюда.
-Пока нет смысла никому
рассказывать, - тихо ответил Ингард. - Это ведь ничего не меняет.
Твое состояние заботит меня сильнее.