-Нет, - сказал Роберт твердо. - Нет.
Я не позволю себе такой слабости. В конце концов, что мне ныть? Я
отлично отделался. Руки Теа мне вырастит самое большее за неделю. Я
жив и цел. И Велиан тоже. Хотя, думаю, он ненавидит меня.
-Велиан светлый, но он не дурак, -
позволил себе улыбнуться Ингард. - Келлфер рассказал, что Келлан
немного привел его разум в порядок. И как только Велиан придет в
себя, он, как и все остальные, поблагодарит тебя.
Роберт несколько секунд смотрел в
глаза другу. Ингард с болью отметил, как его настоящее лицо снова
скрывается за беззаботной маской, и губы растягиваются в
улыбке.
-Может, стоит организовать премию в
мою честь? - весело спросил Роберт.
Ингард поморщился, не желая
поддерживать друга в этой игре. Он слышал, что таилось за этими
внешне тщеславными речами: абсолютная уверенность Роберта, что он
заслужил наказание и не может быть прощен. И за оскалом прятался
крик, которым Роберт бы не позволил себе кричать.
-Ты знаешь, что Ноам остался жив? -
вместо этого спросил Ингард.
-Да, я спросил у Теа, - ответил
Роберт. - Говорит, он обожжен, спит, но выживет, и еще завалит пару
курсов. Алана умница. Таких бы послушников побольше.
Ингард позволил себе улыбнуться.
-Ты еще не знаешь. Она
Вертерхард.
-Да ну? Откуда известно? - спросил
Роберт, приподнимая брови.
Ингард был рад, что друг отвлекся от
пережитого ужаса, и продолжил:
-Син давно знал. Нам не говорил, о
причинах сам спроси, если интересно. Но думаю, причина в Келлфере,
а точнее в его влиятельном знакомом.
-А даже как-то разочарован, -
протянул Роберт. - Она, конечно, девочка необычная и смышленая, но
от Вертерхарда ожидаешь чего-то экстраординарного.
-Экстраординарного? - усмехнулся
Ингард. - Как тебе такое: Син прятал ее от Кариона, а Карион на
совете во всеуслышание заявил, что будет ее защищать. И общался с
ней так, будто они знакомы. Простая служанка за свою недолгую жизнь
как-то обзавелась вот таким... - Он помолчал, подыскивая слово. -
Приятелем.
-Значит, в чем-то и опасная, -
уважительно признал Роберт.
Келлан чувствовал себя потерянно.
Какая-то мысль все вертелась в его разуме, но он никак не мог
ухватить ее за хвост. Келлан предполагал, что мысль эта,
тревожащая, болезненная, неосязаемая, была отголоском одного из
воспоминаний Велиана, важного, и возвращался к ней снова и снова,
пытаясь поймать хотя бы размытый образ. Но вместо того, чтобы
думать о пытках и Пар-ооле, он снова и снова вспоминал об
Алане.