-Даже не будь на ней пояса, Юория —
красивое и не слишком умное животное. - Голос Вестера звучал для
Юории мелодией. - Что бы она ни услышала, использовать не сможет. А
смогла бы — я ей не дам.
-Ты уверен?
-Конечно. Я носил браслет
подчинения, помнишь?
-И ты здесь. Но меня беспокоит не
только это. - Ренард оглядел Юорию неприязненно. - А если Даор
Карион придет за ней?
-Возможно, однажды он придет, -
ответил Вестер, но почему-то воодушевляющий смысл его слов
ускользнул от Юории. - Не в ближайшее время. Только когда решит,
что она пробыла тут достаточно долго, чтобы узнать хоть что-то
полезное. К тому моменту мы организуем ему теплый прием.
-Мне это не нравится, - возразил
Ренард, и Юория ощутила неудовольствие Вестера собственной
ненавистью к этому зазнавшемуся человечишке. Прежде, чем Ренард
успел продолжить, Юория вскочила и, путаясь в свободной юбке, одним
махом преодолела ступени и схватилась за седые волосы. Ренард
отшвырнул ее от себя. Несколько волосков осталось у Юории между
пальцами, а сама она застыла за спиной кресла Вестера с другой
стороны, унимая колотившееся сердце.
-Вестер, я не собиралась нападать на
него, - зачем-то объяснила она мужу, и прикусила губу от досады,
что не удалось удержаться. Собственный голос показался ей чужим,
высоким и жалким.
Вестер не ответил, только усмехнулся
и протянул ей половину граната. Юория взяла фрукт двумя руками, не
понимая, что должна с ним делать. Сок тек по ее пальцам, терпкий и
красный, как кровь.
На исходе третьего дня пути Келлан,
наконец, разрешил перебраться из седла в не слишком удобную, но все
же не бьющую при каждом шаге повозку. Сложно было назвать эту
скромную коробку, завешенную выцветшей на солнце и измочаленной
дождями и бурями тканью, каретой, но Алана устроилась на твердой
лавке с большим удовольствием. Колени нещадно ныли, внутреннюю
часть бедер сводило, а ягодицы так болели после суток галопа, что
Алана даже не сделала попытки сесть. Обычно от небольшого роста
были одни неудобства, но сейчас Алана порадовалась, что смогла,
пусть и свернувшись, как ребенок, лечь на скамью боком.
Повозку подбрасывало на камнях, она
вся скрипела и дребезжала, и от соломы на полу ощутимо пахло
какой-то животиной, будто раньше хозяева перевозили то ли свиней,
то ли коз прямо у себя под ногами. Грубый холщовый полог
покачивался в такт движению, с ним играл ветер, и в истертостях
мелькал свет. Алана слышала, как Келлан что-то вполголоса говорил
хозяину повозки, правившему на козлах, но слов различить не могла,
как ни прислушивалась. Она зажмурилась, наслаждаясь теплом и
убаюкивающим стуком колес о щебень, и обняла себя руками.