- Дорогой! – супруга, не стесняясь меня, встала, а затем,
подойдя к креслу, на котором восседал её муж, устроилась у него на
коленях, принявшись тихо и очень красиво рыдать хозяину дома в
плечо.
Неловкое молчание? Не любим, но умеем и практикуем. Разумеется,
всё это не так мрачно, как может показаться. Да, я со всем родом
Терновых нахожусь в интересной позиции с защемленными яйцами, вон,
даже у Михаила на битом лице начинает появляться понимание, что их
новое княжество – это одна большая ловушка. Но не смертельная.
Разыгранный императором гамбит идеален, но глубину и ширину этой
кроличьей норы еще можно определить. Вряд ли она смертельна… если
не быть упертыми баранами.
- Стряпчий прибыл, хозяин, - донеслось из-за моей спины знакомым
жутким баритоном Анны Эбигейловны Розеншварц, - Вести его сюда?
- Да, Аннушка, пожалуйста, - кивнул боярин, начав тормошить
жену. Та, скомкано извинившись передо мной, поспешно вышла из
библиотеки. Через пять минут горничная ввела к нам испуганно
оглядывающегося господина с большим кожаным портфелем, усыпанным
заклепками. Стряпчий императорского дворца.
Настала моя очередь удивлять и поражать окружающих. После того,
как господин с поклоном мне вручил княжеский перстень и
сопутствующие документы, мы принялись заполнять доверенности, как
на присутствующую здесь княгиню, так и…
- Вы уверены, ваше сиятельство? – дрогнувшим голосом осведомился
стряпчий, извлекая из портфеля «младшие» кольца и еще бумаги, -
Полная служилая доверенность с продлением до вашего
уведомления?
- И «княжье слово» супруге, - кивнул я, фактически
самоустраняясь от любой власти в своем владении, - Вы всё правильно
расслышали. Заодно и завещания напишем.
- Всенепременно, ваша светлость, всенепременно…
Физиономия Михаила, внезапно обнаружившего себя не просто сыном
и наследником боярина, но и княжеским, пришла в тот самый
устраивающий меня вид, начав гармонично сочетаться с опухшим
ухом.
«Облекаю боярина Тернова Игоря Юрьевича своим полным
доверием в делах государственных и иных, связанных со столом
княжеским Дайхард всемилостивым императором Руси Петром Третьим
нареченным…», - вывел я судьбоносные буквы, скрепляя документ
подписью и печатью перстня. Жесть? Мягко говоря. Мы с отцом
Кристины буквально вверяли друг другу если не всё, то где-то
близко. Служилая доверенность полностью выводила боярина из моего
подчинения, пока я работаю ревнителем. Теперь властью в княжестве
был именно он, а на случай представительских нужд у бывшей
Терновой, княгини Дайхард, была «княжья рука», полный карт-бланш на
любые конечные решения, которые были бы не по плечу доверителю.