Зачем я это делаю, как спросила Фелиция этой ночью? Ну, тут всё
просто. Буцефал не вынесет двоих. Мы с Кристиной, по приезду в
Санкт-Петербург, сдаем последние экзамены, переходя на заочное
обучение, и сразу же поступаем под командование одного из городских
ревнителей, работающему, в основном, на Тайный Приказ. Там нас уже
ждёт срочное задание. То есть, я банально не имею никакой
возможности найти своего управляющего, либо оставить жену, либо
как-то вникнуть в дела княжества. Мне бы такого в любом случае не
позволили, но Петр Третий, как видно, совсем не любит случайностей.
Императору нужно, чтобы каждый из нас выполнял строго ту роль,
которую он ему определил.
Именно поэтому я и сделал единственное, что было в моих силах –
назначил Михаила своим прямым и единственным наследником. Подобное
решение может быть отменено, но только если Кристинушка
когда-нибудь закряхтит, раскинув ноги, да и выдавит из себя моего
сына или дочь, но на это шансы, мягко говоря, слабые. Тут вопрос
даже не в том, что я и она друг друга терпеть не можем или что-то
такое, просто обоих поставили раком перед фактом, а от такого мало
кто будет пищать от восторга?
Вот-вот. Кроме того, изящество форм Кристины свет Батьковны мне
напоминает Пиату. Я, конечно, не против побиться об скалы, но
решительно протестую против перспективы сесть на эти скалы днищем…
навсегда. А так и получится, если консумировать брак. В смысле
потрахаться, перепихнуться, возлечь на ложе, отдать супружеский
долг, вдуть, покувыркаться и так далее, тому подобное. Моя подруга
и соседка не из тех женщин, которые потерпят измены в… полностью
заключенном браке. А вот в таком подобии как у нас – будет. Еще как
будет. Мы это уже обсудили.
Между мной и Кристиной Дайхард заключена незамысловатая сделка.
Есть я, а есть Терновы. Судьба крепко-накрепко нас связала, но
целоваться в десны мы с такой подачи вовсе не должны. Всё, что
должно принадлежать Терновым, то есть княжество и сама Кристина –
так и будет им принадлежать, а всё, принадлежащее мне – навсегда
останется лишь моим. Не похоже на историю о любви, правда же?
Вот и ладушки.
Стряпчий, оформив и заверив все документы, откланялся и убыл,
также опасливо косясь на горничную, как и раньше. В библиотеку, как
будто дожидавшись этого самого момента, зашла успокоившаяся Елена
Аркадьевна, чью уже ушедшую волнительность выдавало лишь совсем уж
бледное лицо.