Как положено
царевне, каюта у Марьи самая просторная и койка там вполне царская, поперек
лечь можно. Мы ласкались, как дельфины в волнах, перемежая поцелуи вином и
фруктами. Ни о чем не говорили, просто проводили время вместе в постели. Не
назвал бы это прелюдией, потому что не знал, к чему мы придем в итоге. Но
серьезно думал, что до утра времени столько, что нам хватит его на всё, чего
пожелаешь.
Плавная бортовая
качка, казалось, несла нас по морю на белом плоту. Лампа освещала только часть
каюты, стены как раз темнели, расширяя пространство вокруг нас до
бесконечности. Я продолжал нежиться, как на пляже, но теперь моим солнцем была
Марусечка. Я давно заметил, в ее одежде непременно должна быть хоть одна
ярко-красная деталь. Сейчас, когда она осталась в белой ночной сорочке, на
груди всё равно горела треугольная шелковая вставка. Видно, это традиция их
рода, такая же, как симпатия исключительно к морякам. У меня рубашка завязывалась
длинными языками на животе. Когда Марьюшке надоел этот узел, она вцепилась в
него зубами. Развязала, и с яростью распахнула две половинки, словно это
ворота, которые мешают ей вернуться домой. Зарылась лицом мне в грудь и
затихла.
Я перебирал ее
волосы, гладил руки и плечи. Поднялся, чтобы сила тяжести помогла мне добраться
до ее губ… и внезапно меня посетила мысль, которой совершенно не место между
двоими в такой момент.
— Погоди, скоро
я уже не остановлюсь. А что скажет бабушка и другая твоя родня, если узнает,
что мы… без свадьбы?
В горле у
Маруськи заклокотал вулканчик недоброго смеха.
— Ничего
хорошего! Эта новость их не порадует. Особенно, дядюшку. Так что никому знать
не надо!
— Так может и
нам…? Всё равно я собираюсь жениться только на тебе, вот если бы на другой… Или
ты мечтаешь от меня скорее избавиться?
— Почему это?
— Да вот
вызовешь дядюшку, он меня на месте прикончит, а ты снова свободна! Что, такой
план?
— Боишься? —
она сверкала глазами и зубами.
— Не так чтобы
очень, но сейчас редкий момент, когда я ещё могу думать. Хочу знать, на что мы
идем? Это вызов семье? Или ты меня просто любишь?
— Вот не
просто, так точно! — загадочно ответила она. Отстранилась и перебралась на край
кровати, чтобы снова взять дольку грейпфрута. — Сам решай! Если боишься…
Я гусеницей
пополз следом и улегся затылком к ней на колени.