Мама что-то отвечала, а я хлюпала
носом и боролась с валенками. Они не отдавали ноги, хоть я и
вставала на правый носок левой ногой, чтобы правую выдернуть.
Ой, вэй...
ЖИТЬЁ ПРОСТЕЦКОЕ
В конце концов меня освободили от
валеночного плена, оперативно выпростали из шубы, и я пошла мыть
руки. Первейшее дело, без этого никак.
Квартира эта была получена за три
года до моего рождения, когда из района танка* расселяли старые
дома. Вот там, всего лишь в двухкомнатной квартире, жила раньше вся
огромная бабушкина семья.
*В Иркутске, как во всяком
уважающем себя городе,
есть свой стоящий на постаменте танк.
Вполне действующий, между прочим.
Нет, надо сначала. В сорок один год
бабушка потеряла мужа. Поехал сердце проверять в Омск, и на
теплоходе умер от приступа стенокардии. К тому времени старший сын,
Саша, уже учился в Омском педагогическом, а младшая – моя мама –
ещё сидела у бабушки в животе. Следом за мужем, во время вспышки
менингита, умер ещё один сын, месяца не прошло.
Тянуть хозяйство без мужика в деревне
оказалось очень непросто, и через пару лет баба Рая решила
вернуться в город своего детства – в Иркутск. Здесь им выдали
квартиру: с одной совсем маленькой комнаткой, в которой поселилась,
собственно, бабушка, с небольшой кухней, и с ещё одной просторной
комнатой, в которой жили все остальные восемь детей.
А, нет, вру! Старшая дочь, За́ря,
вышла замуж, и им с мужем дали отдельное жильё.
Семеро. Туалет на улице (тогда
бо́льшая часть Иркутска так жила), вода в колонке, баня по субботам
городская.
Вскоре женился и Саша, они с женой
ушли на диванчик в кухне. Самое интересное, что друг за другом
переженились и остальные – все, кроме двоих младших. И все привели
супругов под бабушкино крыло. Детей успели завести, некоторые и
двоих! И бабушка сидела во дворе с колясками. Удивительно, но все
они это время до последнего вспоминали как самое счастливое в
жизни! Очень дружно жили. И весело.
Потом началось расселение, семейным
давали отдельные квартиры, а бабушке, маме и Наи́лю (это последний
неженатый сын остался) – вот эту распашонку. А, не сказала же я: у
нас трёхкомнатная малометражка: проходной зал с древним бабушкиным
диваном, наша с мамой, девять квадратов, и Наилькина – совсем
крохотусечная, шесть, наверное.
Наиль почти всё время на вахте –
бурит по северам, воду ищет. В комнате у него практически пусто:
диван да стул. Все его вещи умещаются в половинку встроенного между
комнатами шкафа, типа шеститумбового, у которого три секции на одну
спальню и три на другую.