В каюте, более похожей на полноценный зал, находились трое.
Молчаливая Шестая Тень, сейчас стоящая позади одного из кресел, сам
Второй Император и его дочь, за спиной которой и стояла Синицина.
Тени были абсолютно преданы своему господину, и потому Павел
Александрович совершенно не опасался вести при них беседы. Тем
более нынешний разговор особо секретным назвать было сложно.
— На твоего любезного жениха совершено нападение, — спокойно
сообщил тот дочери.
В изумрудных глазах зажглись опасные огоньки, но девушка умела
контролировать себя, особенно перед лицом своего грозного
родителя.
— Кто? Опять Игнатьевы? — спокойно поинтересовалась девушка. —
Наверное, он снова оставил этих напыщенных снобов с носом? Сколько
ты ещё намерен его испытывать?
— Едва ли это Даниил, — покачал головой её отец, доставая прямо
из воздуха запотевшую бутылку с белым вином. — С ним проведена
разъяснительная беседа, и он человек понятливый и неглупый. В
отличии от твоего возлюбленного... Господь свидетель, я убежден в
его могуществе в прошлой жизни, да и факты его глубоких познаний в
различных областях магии на лицо, но вот его образ мыслей и
импульсивность...
Маг Заклятий осуждающе покачал головой, наливая в сотворённый
лёгким мысленным усилием ледяной кубок белый напиток. Совершенно
обычный, почти без особых магических свойств, он был сделан из
выращенного в личной оранжерее могущественного мага винограда. Не
простого, разумеется... Но напиток, в отличии от того, что
предпочитали многие могущественные чародеи, не был отборной, щедро
сдобренной алхимическими ядами и наркотиками дрянью, которой смело
можно было травить даже слабых чародеев.
Нет, «Сибирская Лоза» была весьма мягким напитком, с тонким
букетом ароматов, приятно играющим на языке. Оранжерея осталась ещё
от покойной матери Хельги и виноград они начали выращивать
вместе... Да и первую бочку напитка заложили тоже вдвоем. Для
могучего мага, способного пить большинство сильнейших ядов вместо
водки, прогибать реальность волевым усилием и стоящим практически
на самой вершине богатства, славы и власти этого мира данный
напиток был памятью. Памятью и клятвой, данной им самому себе в
день гибели любимой женщины. Обычно он предпочитал пить его в
минуты успеха или редкие моменты, когда был предоставлен самому
себе, но...