Под скептическим взглядом Людмилы я заглохла.
– Даже если ты проработаешь у нас только один день, это не означает, что можно пренебречь простым этикетом и человеческими отношениями.
– Простите, – покаялась я.
Только сейчас до меня вдруг дошло, на что я подписалась. Я собираюсь работать в ночном клубе. Закрытом ночном клубе, про владельца которого в городе ходили самые невероятные слухи. Ладони моментально покрылись липким потом и, сколько бы я ни терла их об джинсы, они так и оставались влажными все время, что я там провела.
В этот день Людмила перезнакомила меня со всеми, кто был в тот момент в клубе: барменом, официантками, уборщицами, гардеробщиком, охраной, бухгалтерией, снабжением. Имена и лица моментально перепутались у меня в голове, клуб со всеми его коридорами, переходами, помещениями и кабинетами казался запутаннее любого мегаполиса, и меня хватило только на усталую радость из-за того, что дальше кухни выходить мне не придется.
Когда я возвращалась домой, моя голова кружилась от переполняющих меня впечатлений. Несмотря на то, что на улице было холодно, мне пришлось расстегнуть пуховик: настолько я была разгорячена.
И настолько погружена в свои мысли, что совершенно не заметила, что возле общежития меня уже ждут.
– Выглядишь довольным, – подозрительно прищурился Волк, – колись, что за повод?
Заяц заинтересованно поднял голову.
– Иду на свидание, – бросил я.
Рубашка или поло? Определенно, рубашка. Бьюсь об заклад, мышонок традиционен и предпочитает классику. Хмыкнул. Вот уж не думал, что буду думать о том, как угодить девчонке.
– Свидание? – не поверил Волк. – Только не говори, что с рыжиком.
– Не скажу.
Волк подвис.
– Слушай, зачем она тебе сдалась? Она ведь натуральный синий чулок, даром что рыжая. Она не из нашей тусовки.
– В том-то и дело: она не из нашей тусовки.
– Алекс, я серьезно. Да, вначале было забавно, но теперь уже нет. Я тут навел про нее справки: она сирота, росла в глухом ауле у бабушки с дедушкой, в школе училась на одни пятерки, поступила сюда на бюджет, подрабатывает, чтобы не напрягать опекунов, ни в чем таком замечена не была. Она – хорошая девочка. И мы будем последними отморозками, если продолжим усложнять ей жизнь.
– С чего ты взял, что я собираюсь усложнять ей жизнь?
– Потому что иначе ты не умеешь. Без обид, приятель, но все, к чему ты прикасаешься, незамедлительно тухнет и начинает вонять.