Жаль, что ни одного из них не было под рукой, и я не оставила
себе на память ничего, что могло бы помочь в проведении
генетического анализа.
Может, я так никогда и не узнаю наверняка.
Может, это и к лучшему.
Мне за тридцать, моложе я не становлюсь, часики, как говорится,
тикают, а достойных претендентов на горизонте как-то не
наблюдается. Так что можно наплевать на личность отца и попытаться
хоть что-то в этой жизни сделать хорошо.
— Мама, а откуда у нас в доме этот старый пожарный топор?
— Дедушка подарил.
Папа Бэзил, черт бы тебя подрал. Почему на этот раз ты не пришел
ко мне на помощь? Или я за эти два года ни разу тебя не позвала?
Мне хотелось надеяться, что это так.
Другой вариант был слишком плохим. Если я все-таки его позвала,
а он не пришел, это могло означать только одно.
Что он мертв.
В мирах бесконечной войны у бога мести должно быть много
врагов…
***
Естественно, я заснула в этом чертовом кресле, а когда
проснулась, на улице было уже светло, а на часах — почти восемь
утра, скоро идти на работу. Тело затекло, и при попытке встать я
едва не рухнула на четвереньки, но в последний момент сумела
удержаться, ухватившись рукой за стол.
На этот раз мне удалось даже не перепутать руку.
Ковыляя, как кляча, которую уже давно пора пристрелить просто из
милосердия, я отперла дверь и вошла в дом. Приняла душ, почистила
зубы, надела чистую одежду. Времени было еще с запасом, хоть и
небольшим.
Есть не хотелось, да, по правде говоря, было и нечего, и я
решила, что перехвачу что-нибудь на работе. Солнце уже начало
припекать, так что волосы почти просохли естественным путем, я
привычно собрала их в хвост и отправилась открывать лавку.
Первый покупатель объявился только спустя полчаса после
открытия. Молодой мужчина в линялых шортах, белой футболке и
мокасинах, он был настолько черен от загара, что издалека его можно
было принять за местного. Но вблизи стало видно его европеоидные
черты лица и голубые глаза.
— Коробку сигар, прекрасная синьорита, — попросил он. — Продайте
мне коробочку сигар.
— Каких?
— А какие у вас самые дорогие?
— Кубинские, — сказала я.
— Это те самые, которые молодые кубинские женщины крутят на
своих смуглых упругих бедрах?
— Наверняка, — сказала я и вытащила из-под прилавка коробку
«кохиб». — Двадцать долларов за штуку, четыреста долларов за
коробку.