Все уже собрались, ждали его. Гурский, переступив порог, на миг замешкался, словно на невидимую стену наткнулся. Гала проследила за его взглядом, так же мгновенно покраснела. И начала без нужды громко выговаривать сыну, чтобы не болтал под столом ногами, переставила зачем-то с места на место хлебницу. Гурский обреченно смотрел на тарелки, загруженные уже салатом из тазика. И три куска хлеба лежали на бумажной салфетке возе отцовской тарелки. Войди сейчас кто-нибудь другой, ничего необычного не заметил бы. Другой, но не он, Гурский. Потому что так же ритуально глава семейства изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год большой ложкой самолично черпал из тазика салат и распределял по тарелкам домочадцев. Или, в выходные, разливал за обедом борщ или суп из кастрюли, с незапамятных времен повелось. И не принято у них было выкладывать хлеб на какие-либо салфетки, каждый брал себе из хлебницы.
– Папа, – оживленно зачастила Гала, когда он сел, – нет, ты представляешь, Гарик опять сегодня подрался! И с кем, не поверишь – с девчонкой! Стыд какой!
– А чего она… – забурчал Гарик, но тут же вмешалась Майка, припомнила ему, как он гонял во дворе кошку, Гарик в долгу не остался, уличил ее в том, что крутится во дворе какой-то рыжий индюк, с которым она пропадает допоздна неизвестно где. Майка пригрозила ему поквитаться за «индюка», Гарик сдачи дать не успел – Гала стукнула по столу так, что посуда звякнула, закричала:
– А ну прекратите немедленно! Вы как себя ведете? За столом! И вообще!
Что «вообще» – пояснять не стала, залилась вдруг слезами, выбежала из кухни и заперлась в ванной комнате, звучно громыхнув щеколдой.
Майка с Гариком застыли с вытянутыми лицами, дочь изумленно обратила взор на отца:
– Чего это она, пап? Чего мы такого сделали?
Гурский уже достаточно овладел собой, сказал им, чтобы не обращали внимания, просто у мамы был тяжелый день, сейчас она успокоится, выйдет к ним, а яичница стынет, холодной будет невкусная. И, подавая пример, заставил себя проглотить первый кусок.
Гала вернулась быстро, свежеумытая, с приклеенной к лицу улыбкой. Словно подслушала его слова:
– Не обращайте внимания, день нескладный выдался, нервишки сдали. Я больше не буду, честное пионерское.
Вымученная шутка ее, однако, успеха не имела, лишь Гарик, сострадающе глядя на нее, подыграл: