– Ну-ну, – неопределенно сказал Гурский, – вам видней. Будьте здоровы. – Взял колбасу, зашагал к выходу. У дверей караулил томящийся мужичонка, молча поглядел таким же, как приблудный пес недавно, страдающим взором. Гурский отрицательно помотал головой и прошел мимо.
Пес недвижимо сидел под стеной, не вызывало сомнений, что ждал бы тут, не отлучаясь, целую вечность. Увидел вновь обретенного хозяина, вскочил, преданно заморгал, замотал обрубком хвоста. И на колбасу не набросился жадно, есть принялся деликатно, благодарно посматривая на кормильца.
– Ну, бывай, Черныш, – попрощался Гурский. – Удачи тебе. Она и тебе, и мне сейчас не помешает. – Отошел на несколько шагов, обернулся, увидел, что пес, давясь недоеденным куском, следует за ним.
– Зря ты это, – прокомментировал Гурский. – Лучше бы поел спокойно. Я на машине, за ней тебе не угнаться.
«Жигуленка» он оставил неподалеку от парковых ворот. Садясь в него, на пса старался не глядеть. Казалось, предает доверившуюся ему животину. Черныш, изловчившийся проглотить на ходу последний кусок, тоненько заскулил. Гурский чертыхнулся, резко вдавил в пол педаль газа, отъехав с полсотни метров, увидел вдруг в зеркале заднего вида несущегося за ним во всю прыть Черныша. Судорожно вздымались и опускались вывороченные лопатки, из приоткрытой пасти жарко вывалился красный язык. Машин на дороге заметно прибавилось, кативший за его «жигуленком» грузовик едва не касался псиного хвоста. Благо зажегся впереди красный глазок светофора, Гурский прижался к тротуару. Пес подбежал к противоположной дверце, привстал на задние лапы, вставил в окошко косматую морду с обиженными глазами. Дмитрий Глебович безысходно вздохнул, отворил ему, тот ловко, словно дело для него привычное, запрыгнул на сиденье рядом.
– Ты соображаешь хоть, что делаешь? – спросил Гурский. И за него ответил: – Похоже, соображаешь, это я уже не соображаю ничего, из ума выживаю…
Он не знал еще, куда едет, в голове была какая-то сумятица, спохватился, заметив, что приближается к собственному дому. Пес чинно, как заправский пассажир, сидел рядышком, спокойно глядел в окно. Вряд ли эта поездка в автомобиле была в новинку для него.
– Будем экономить горючее, – сказал ему Гурский. – Займем наблюдательный пост.
Выбрал удобное местечко в тени дерева, чтобы остаться незамеченным, не далеко и не близко, чтобы видна была дверь парадной. Теперь он рад был, что томится не в одиночестве, пусть и составляет ему компанию бездомный пес. И не мог отделаться от бредовой мысли, что Черныш – брошенная им невзначай кличка уже прикипела к псу – понимает, о чем ему говорят. Ну, если не понимает, то по крайней мере угадывает смысл, ухватывает интонацию. Когда сказал ему, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять, пес так иронично с высоты своего бездомья поглядел – Гурский не сдержался, так же иронично хмыкнул. И дал сдачи: