Фиби – также очень добрый человек, если не самый добрейших из всех, кого я знаю. И она умеет слушать (а люди, общающиеся со мной, должны это уметь). Как-то раз ночью, когда я чувствовала себя особенно подавленной из-за кончины отца, Фиби постучала ко мне в дверь. Она зашла только за тем, чтобы позаимствовать у меня зарядку для телефона. Но, заметив, что я плакала, Фиби задержалась, крепко обняла меня, а затем сходила к себе за грелкой (так поступает ее мать, когда Фиби чем-то расстроена).
Мы проговорили всю ночь – об отце, о смерти, о том, как же хочется, чтобы мир оказал тебе хоть толику почтения и перестал вращаться хотя бы на несколько минут, когда умирает близкий тебе человек, но только жизнь неумолима и продолжает идти своим чередом. Я рассказала Фиби об одном бездушном звонке в ночь смерти отца. «Можно переговорить с мистером Сэндхоу?» – спросил бесцеремонный провайдер широкополосного доступа в интернет, не стесняющийся даже ночью навязывать людям свои услуги. Да, конечно, каждый должен зарабатывать себе на жизнь. Мне же тогда захотелось закричать от боли, громко и пронзительно, объяснить ему, что папа только что умер. Но вместо этого я бросила трубку, не сказав ни слова, и зарыдала.
– Ты поступила очень великодушно, – сказала Фиби, когда уже рассветало. – Я бы его послала и пожелала сдохнуть. – Она сидела на моем письменном столе, обхватив руками колени и попивая «Драмбуи» из маленькой бутылочки, которую я у себя отыскала (у нас обеих больше ничего не нашлось из выпивки).
Как бы там ни было, но сегодня вечером, на торжественном ужине, я оказалась рядом с Ником, второкурсником, подсевшим ко мне с единственной целью – поболтать. Я собиралась пойти на ужин с другими ребятами, но они меня продинамили. А Ник приметил, что я одна.
За Ником закрепилась вполне определенная репутация: он норовит затащить в постель однокурсниц. И это всем отлично известно. (Его любимая фишка – предложить девушке принять с ним душ, при этом он ведет себя так, будто предлагает невинную игру в скребл.) Я была полна решимости не проявлять к нему интереса, но потом Ник начал заводить меня. Возможно, так подействовала обстановка. Ужин в средневековом зале – непривычный опыт, и, похоже, один из тех, что имел в виду отец, когда призывал меня «всё попробовать». В зале нет электрического света – на столах стоят только свечи в серебряных подсвечниках. Никто не слоняется туда-сюда. И действует своеобразный дресс-код: мы должны быть в форме колледжа. Официанты с белыми перчатками на руках возникают из тени с едой неслышно, словно привидения. Вино, которое мы заказываем, приносят из погребов, а на блюдах и тарелках оттиснут герб колледжа. Что до молитвы, то ее чтение кем-либо из ребят – на латыни, естественно, занимает целую минуту.