– Ты что лаешь?! Что лаешь! – вскипятился тот. Но белье надел. – Человек ружья лишился, а он…
– Присохни, Петька, – перебил его Алеша.
Петька Плакун «присох»: замолчал и стал приплясывать.
Мои высокие охотничьи сапоги с ботфортами, конечно, не пропустили ни капли воды, а штормовка, хотя и стояла колом, не промокла. Поэтому я разделся, снял белье, отдал Алеше (у нас с ним одинаковый пятьдесят четвертый размер), а сам остался в теплых ватных брюках. Мой ватник надел Алеша.
Теперь мы сидели, окруженные теплом. Сверху начали выпрыгивать из облаков звезды. Потом и серп луны поехал по облакам лодочкой, то скрываясь, то появляясь вновь и будто проверяя, что же случилось на земле во время бури за его отсутствие… Почему-то мне опять вспомнился Степан с баржи.
– Как же ты опрокинулся, чучело? – спросил Алеша спокойно.
– Как… Очень просто… Надо бы до конца затона ехать, а мне показалось, можно разворачиваться… Ну, и…
– Кукла ты – больше никто, – беззлобно утвердил Алеша. – Лень тебе проехать пятьсот метров лишних… И всегда ты выкинешь какую-нибудь кадрель. Охота – это тебе не игрушки. А ты…
– Ну уж… – попытался возразить Петька. Но Алеша его перебил:
– Ты мне не возражай! Кто своего собственного кобеля поймал на удочку? Ты. Кто сам себя поймал за ухо щучьим тройником? Ты. Кто наступил в лодке на голову кряковой утке, своей личной утке? Опять же ты. Кто прострелил дно в собственном челноке? Ты! Да что там! – Алеша безнадежно махнул рукой.
– Ну, было. Ну, было… Дак то ж случайно, – все еще пытался отговориться Плакун.
Но Алеша его давил:
– Сидел бы ты в своей артели да делал горшки, раз у тебя к тому талант есть.
Мне даже стало жаль Петьку. Я ведь хорошо знаю, какие чистые, блестящие, идеально гладкие, а иногда и расписные горшки он выдает из своих рук.
Наконец все обсохли и все просохло. Алеша надел свои кальсоны и рубашку, потом верхнюю одежду. Плакун тоже. Так мы потеряли не меньше полутора часов. Была уже ночь.
Петьку мы высадили на противоположном берегу. Он вылез из челнока, постоял-постоял немного и сказал в абсолютной безнадежности:
– Пойду в Лещево. Ночую.
А когда скрылся в темноте, Алеша проговорил:
– Ну и фигура! Завтра будет весь день болтаться по затону, ловить челнок да искать ружье. Придет в Лещево к рыбакам и заканючит: «Пи-ипер поги-иб!» Ну, и… найдут ему.